На берегу Тьмы

Александр умывался, стесняясь Катерины и не снимая рубахи. Катерина тоже робела. Она страшилась прикасаться к нему. Пока он мылся, она с удивлением и нежностью рассматривала его загорелые, в веснушках уши с круглыми пухлыми мочками, вьющиеся завитушки темно-русых волос на шее, мокрой от воды, и там же белую отметину от рубашки, куда не смогло забраться солнце. Совсем скоро он станет ее мужем. Как это будет? Она сможет прикоснуться к нему, дотронуться до его ямочки на шее, рассмотреть все его родинки, пощекотать его пальцы на ногах. Охваченная мечтаниями, она аккуратно вылила ему остаток теплой воды из кувшина на подставленные руки и подала заранее приготовленное чистое накрахмаленное полотенце.

Александр, умывшись, набросился на еду. В последние дни, после того как он получил от отца письмо со словами «женишься на крестьянской девке – прокляну» вперемешку с просьбами спасти его, Александр не находил себе места. Былая доверчивая нежность между ним и Катериной пропала. Оба это чувствовали.

Катерина первой решилась заговорить:

– Что-то ты сам не свой, Саша, в последнее время.

– Послушай, я вот что хотел сказать тебе, Катя…

Александр замолчал.

– Скажи.

– Вот что я хотел сказать тебе. Нынче на ярмарке я зря так с тем татарином.

– И ты поэтому такой? – с облегчением выдохнула Катерина.

– Какой такой?

– Смурной какой-то.

– Ну да, – неумело соврал Александр, проклиная себя за малодушие.

Но что-то все же не давало ей покоя. «Нет, тут что-то еще»:

– И все?

– Конечно, – опять соврал Александр, мысленно упрекая себя: «Господи, что же я так обманываю ее? Дай мне сил побороть это малодушие!»

– Может, ты письмо от отца получил?

– Понимаешь…

– Скажи уж как есть. Благословляет он нас? – все еще цеплялась за надежду Катерина, уже понимая, что все потеряно.

– Катя.

Александр резко встал, отвернулся от Катерины и заплакал, укрываясь руками:

– Катя, я подвел тебя.

– Саша, что? Что?

– Не могу я на тебе жениться, Катя. Отца в тюрьму сажают – просит меня вызволить.

– Как же ты его вызволишь?

– Жениться мне придется на дочери купца.

– На другой? Как? Ты любишь ее? – обомлела Катерина.

– Что ты! Нет!

– Так как же тогда?

– Ты должна понять меня: отец старик, я всем ему обязан, это мой долг, как же я его подведу? Никто ему руки не подаст. Что же ему после этого, жизнь самовольно кончать? – Руки и губы Александра предательски дрожали, но голос его был решителен.

Катерина почувствовала, что судьба ее предопределена:

– Да, конечно, так правильно. Но ты же говорил, что любишь меня, уговаривал. А теперь оставляешь? Что люди-то скажут? – заплакала Катерина.

– Как же я виноват перед тобой! Простишь ли ты меня? – Александр встал перед ней на колени.

– Простить? Бог простит! Пойду я. – Катерина словно окаменела и на ватных ногах вышла из флигеля. Она хотела кричать от негодования, с трудом сдерживала себя.

Александр рванулся за ней, побежал, крикнул вслед:

– Катя! Что же я наделал? Как же мне быть?

Вечером Николай решил заехать посмотреть на будущую больницу и поразмыслить немного в одиночестве. Ему не давал покоя последний разговор с Александром.

Больницу пока не рубили – лес собирались вывезти только по установившемуся зимнику. Да и не до того было сейчас – страда. Здесь, на левом берегу Тьмы, было хорошо и спокойно. Вдалеке протяжно мычали коровы из деревенского стада, которое, покрикивая, разводили по домам пастушки. Солнце, небрежно осветив верхушки деревьев на правом берегу, протяжно садилось за горизонт.

На берегу, возле мельницы, у самого омута Николай встретил Катерину.

– Что ты здесь?

– На закат посмотреть пришла…

– Да, закаты здесь красивые, – согласился Николай. – Ты нездорова? – Он с тревогой стал всматриваться в лицо Катерины и заметил, что она плакала.

– Здорова, барин, спасибо.

– Бледна, плакала. Что случилось, Катерина?

– Нет, ничего, барин. – Катерина начала всхлипывать.

– Не выношу слез. Никогда не знаю, что делать в таких случаях, утешать или нет. Что случилось, объясни толком?

– Не могу, – зашлась пуще прежнего Катерина.

– Ладно, – согласился Николай. – Ты присядь.

Они сели рядом на берегу прямо на траву, уже слегка прихваченную росой. Солнце все еще катилось по небосклону, завершая жаркий день. Низины уже заволокло белесым туманом.

– Красиво здесь как – душа аж заходится.

– Да, правда, нет мне милее этих мест. Много я их повидал, а лучше не нашел.

– Барин, а про русалочку правду говорят? – тихо спросила Катерина. – Вы верите?

– Про то, что здесь утопилась девушка и стала русалкой? Да вполне могло такое быть, что утопилась, много вас таких, чувствительных, чуть что – топиться, но чтоб русалкой? Чушь.

– А мне кажется, правда.

– Что за глупости? Уж не вздумала ли ты топиться? – насторожился Николай.

Катерина молчала. Николай разозлился:

– Не ожидал я от тебя! Думал, у тебя характер.

– Нету у меня характера!

– Нет, есть! Знаю, что есть! – воскликнул Николай, и тихо, ласково добавил: – Я тебя лучше тебя самой знаю, дура ты бестолковая! Ну, что случилось? Говори, наконец!