На безымянной высоте

— Ладно. Доставим его в том виде, какой он есть в данную минуту, — отрешенно сказал Малютин, разгля­дывая бумаги убитого немца. — Документы при нем, ка­кие-то приказы... Это полковник Эрих Глейцер из Ген­штаба... Наверно, много знал и был слишком ценным офицером, чтобы немцы могли позволить ему попасть в наши руки... И поэтому они пошли на его убийство. Но все равно, такие бумаги, какие здесь, у него, могут ока­заться важнее его показаний... Все, возвращаемся. Наде­юсь, для снайпера, новый он или старый, мы не та цель, какую он обычно выискивает.

— Да, это тот же самый... — Степан вздохнул. — Вид­но по выстрелу. Так попасть точно в затылок, это только он сможет.

И кивнул на седую голову убитого, окрашенную за­сохшей кровью.

— Ну тогда нам точно бояться нечего, раз ниже пол­ковников он не опускается, — кивнул Михаил. — А до полковника лично мне еще далеко.

7

Катя и Ася собирались сопровождать Лиду до санба­та, куда доставили переводчика лейтенанта Горелова. Бледная, заплаканная, она рвалась к жениху и при этом постоянно заговаривалась и была, что называется, сама не своя. Так что ее боялись отпустить одну. Штабная по­луторка «ЗИС-5» ждала их возле блиндажа связи.

Оля Позднеева сопровождать их отказалась. У нее после убийства немецким асом взятого разведчиками ценного «языка» теперь появились свои проблемы: как такое могло случиться, если она сама зафиксировала по­падание в голову снайпера? Что он, воскрес, что ли? Вос­стал из мертвых? Или здесь появился другой ас, того же класса? Нет, не может быть. Слишком быстро. И все же это не приснилось ей, она сама видела попадание, свои­ми глазами... И не слишком ли быстро немцы нашли дру­гого... Ведь таких мастеров единицы. Правда, остается вариант, высказанный лейтенантом Малютиным, что она попала в его напарника... Убила напарника, а снайпер решил воспользоваться этим обстойтельством и до поры затаился: пусть русские думают, что его больше нет... Кста­ти о напарнике. Вообще-то говоря, он ей тоже не поме­шал бы.

Словом, она отговорилась от поездки срочными де­лами и, прихватив свою винтовку, отправилась к тому месту, где час назад был застрелен немецкий полковник, взятый разведчиками в качестве «языка».

* * *

Девушки подъехали на попутке к санбату, находяще­муся в небольшой старинной церкви. Здесь гуляло нема­ло ходячих раненых, почти все курили, многие сидели на лавочках, остальные помогали медперсоналу, в основном молоденьким медсестрам и санитаркам, стирающим или развешивающим мокрое белье и бинты.

Что не помешало выздоравливающим обратить вни­мание на вновь прибывших девушек. Но подкатываться пока не спешили. Все видели, как Лида, бледная и осу­нувшаяся, плакала, поминутно всхлипывая, и слезы, не переставая, катились по ее щекам. Катя и Ася осторожно поддерживали ее под руки.

Они усадили ее на ближайшую лавочку, для чего при­шлось попросить подвинуться двоих раненых, напропа­лую флиртующих с медсестрой, и Ася пошла искать здеш­нее начальство.

— Товарищ майор... — безошибочно угадала она в появившемся у дверей лазарета изможденном от бессонных ночей пожилом враче начальника санбата. Он был в белом халате, забрызганном кровью, так что погон со звездочками не было видно. — К вам вчера поступил старший лейтенант Горелов, у него ранение в оба глаза, тут его невеста приехала навестить, где нам его можно найти? Он внимательно посмотрел на нее, покачал головой.

— Мое звание подполковник, вы ошиблись, но ничего страшного... Боюсь, что Горелова лучше сейчас не беспокоить, — сказал он. — Простите, а вы ему кем приходитесь, товарищ сержант, если не секрет?

— Я с ним служу в одном штабе, а со мной его невеста, — вполголоса сказала Ася, уже понимая причину запрета.

И оглянулась на лавочку, но Лида и Катя уже сами подошли к ним. Похоже, они все слышали.

— Я его невеста, — сказала Лида. — Я требую, я хочу увидеть своего жениха, будущего мужа и отца моего будущего ребенка.

Врач переводил испытующий взгляд с одной подруги на другую и, кажется, начинал понимать, что происходит.

— Сожалею, — негромко сказал он. — Я очень сожалею. Но лейтенант Горелов, вчера поступивший к нам, похоже, потерял зрение.

Катя вскрикнула и обняла побелевшую Лиду, прижав ее к себе.

— Зато я зрячая, — твердо сказала Лида, освобождаясь от рук подруги. — И наш сын тоже будет зрячим. Мы ему поможем, мы будем видеть за себя и за него... А сейчас я хочу к нему, я хочу его видеть, каким бы он ни был!

Но врач-подполковник даже не двинулся с места.

— Он сам просил меня никого к нему не пускать.

— Неправда! — отчаянно крикнула Лида. — Я знаю, он меня ждет!

И рванулась, оттолкнув подполковника, но в воротах санбата ее задержали.

— Костя! — в отчаянии закричала она. — Это я, Лида!

— Хорошо... — Врач, пристально взглянув на нее, кив­нул охране. — Пропустите ее. Но только обещайте... В его состоянии ему противопоказаны излишние волнения. Надеюсь, вы это понимаете?

— Я вам обещаю, — дрогнув голосом, сказала Лида, все еще вытирая глаза платком. — Ему хуже не будет. А только лучше. Я это знаю. Я смогу, не сомневайтесь...