На безымянной высоте

— Да ладно тебе, уже два года прошло! — вдруг занер­вничал Прохор и, не выдержав, тоже сорвал с себя гим­настерку, спустил брюки и показал шрамы куда более впечатляющие, чем у Малахова, и в большем числе. — А вот это ты видел? А у лейтенанта нашего — видел? Да если здесь каждый начнет свои шрамы показывать, ты, сучонок, ночи спать не будешь! Вот тебя, говоришь, собаки рвали? И правильно делали!

— Хорош, — вполголоса сказал Иван Безухов, заме­тив приближающееся начальство. — Хватит, говорю! — одернул он Прохора. — Взвод, смирно! — скомандовал он, и разведчики, увлеченные ссорой, увидели наконец идущих к ним по траншее офицеров штаба дивизии во главе с полковником Егоровым, которых сопровождал командир полка майор Иноземцев. — Товарищ полков­ник, взвод отдельной разведроты проводит подготовку...

Офицеры недоуменно переглянулись, увидев тороп­ливо одевающегося бойца. Здесь же был капитан-особист Шульгин, сразу вперивший свой взор в Малахова, кото­рый торопливо и неумело обматывал портянки, прежде чем сунуть ноги в сапоги. Уже одетый и обутый, Прохор Полунин стоял рядом и ел глазами начальство.

— Вольно! — нахмурясь, ответил за всех майор Ино­земцев. — Что у вас тут происходит, что за внешний вид, где лейтенант Малютин?

— Похоже, бойцы вспоминают минувшие дни и бит­вы, где вместе рубились они, — продекламировал полков­ник Егоров.

— Так что, молодое пополнение воспитываем, — по­правил начальство Безухов, показав Малахову из-за спи­ны кулак. — Учим, как по тревоге вскакивать и быстро одеваться.

— Здравия желаю, товарищи разведчики!

— Здрав желав, — набрав грудью воздух, дружно от­ветили они полковнику.

— Это бывает, Сергей Павлович! — сказал Егоров, обращаясь к Иноземцеву. — Солдаты любят в свободное время мериться своими мужскими достоинствами, осо­бенно в бане... Так?

— Так точно, товарищ полковник! — выкатил глаза Малахов, продолжая неравную борьбу с портянкой на правой ноге. — Только вот бани давно не было. Потому приходится мериться в обстановке, приближенной к бо­евой.

— Ну и как? — спросил Егоров, сощурясь.

— У них этих зарубок побольше будет, — сокрушенно сказал Малахов. — Хотя кормежка здесь все ж получше, чем была у нас в зоне. И вообще. Они четвертый год вою­ют, а я только неделю.

Офицеры переглянулись, пожали плечами. Похоже, они готовились услыхать нечто другое — по-мужски смач­ное и соленое. И собрались двигаться дальше по траншее, но их остановил Иноземцев:

— Одну минуту, товарищи офицеры! На правах хозя­ина и в целях вашей безопасности предлагаю сменить офицерские фуражки на солдатские пилотки. Снайпер, знаете ли...

— Так все-таки с ним покончено, или нет? — насмеш­ливо спросил полковник Анисимов.

— Береженого бог бережет, товарищ полковник, — отрезал Иноземцев. — А вас, как бога войны, не мешало бы поберечь особенно тщательно. Для этого я уже при­нял соответствующие меры.

— Интересно, это какие же? — спросил полковник Анисимов.

— В этом нет никакого секрета, товарищ полковник. Я распорядился расставить вдоль наших позиций людей с биноклями и просто зеркальцами, чтобы они, подняв их над бруствером, бликовали в глаза снайперу, и он не мог определить, где именно находятся те, за кем он охо­тится.

— Все-таки появился у немцев новый снайпер или нет? — спросил кто-то из офицеров.

— Похоже, это тот же самый, — развел руками Ино­земцев. — Я только предполагал, согласно визуальным данным моей разведки, что он уничтожен, но уже сегодня утром этот же снайпер, судя по его незаурядной меткости, убил в расположении нашей части уже взятого нами «язы­ка», полковника немецкого Генерального штаба.

Офицеры озабоченно переглянулись, покачали голо­вами.

— ...Поэтому, товарищи офицеры, прежде чем нам идти на наблюдательный пункт, я еще раз настоятельно пред­лагаю обменять на время свои офицерские фуражки на пилотки личного состава, — закончил майор Иноземцев.

Офицеры переглянулись. Им, похоже, было неловко маскироваться под рядовых, и сейчас они неуверенно смотрели на солдат, которые уже протягивали им свои пилотки.

Возникшую паузу нарушил все тот же рядовой Мала­хов, справившийся наконец с обеими портянками и с сапогами.

— А чего, я не против... Махнемся не глядя, товарищ полковник, — обратился он к полковнику Егорову.

И если Иноземцев окаменел от такой наглости, то Егоров усмехнулся, качнув головой, сначала протянул наглецу свою полковничью фуражку, а потом, передумав, сам же нахлобучил ему на голову. И все засмеялись, уви­дев, насколько она оказалась велика.

— В плечах немного жмет, — под общий смех сказал Малахов. — А так ничего, носить можно...

Офицеры шли теперь дальше по ходу сообщений, а Малахов, потешая разведчиков, ходил взад-вперед по траншее в полковничьей фуражке. Он то грозно хмурил­ся, то топал ногой, козыряя и отдавая приказы.

— Хорошая фуражка, — сказал он, остановившись. — Заметили? Сразу проявляется командирский голос. Кто еще хочет поносить, пока начальство не видит?

Желающих не было. Почти у каждого была своя фу­ражка, но никто не примеривал их, держа в руке, не зная, что с ними делать.