На ближневосточных перекрестках

— Рыбаки не имели своих лодок и сетей и нанимались к нохазе. Выловленную рыбу делили поровну, и хозяин забирал половину в качестве арендной платы за лодку и сети. Затем одну двенадцатую улова он высчитывал. за мотор, если он был установлен на лодке, и еще примерно столько же за то, что вместе с рыбаками выходил в море. Так сказать, за общее руководство, — поясняет, улыбаясь, Осман. — После всех расчетов рыбакам оставалась треть улова. При раскладке на каждого получалось, совсем мало: ведь экипаж каждой лодки составляли 10–12 человек. Если к этому добавить, что рыбаки не всегда возвращались с уловом, можно сказать, что их семьи влачили полуголодное существование.

Али Осман на минуту прерывает рассказ, чтобы что-то ответить старику со слезящимися глазами. Это один из 70 пенсионеров, которым кооператив оказывает помощь.

Сейчас у нас 12 больших и 23 средние лодки, — продолжает Осман. — 20 % всего улова отчисляется на ремонт лодок и сетей и приобретение новых, 5 % — в страховой фонд. Из этого фонда оказываем помощь старым рыбакам, а также уже оплатили подвод воды и электричества к культурному центру, закупили швейные машинки для жен рыбаков — членов кооператива. В общем, сейчас каждый рыбак получает гарантированную заработную плату в 20–25 динаров.

По совету председателя спешим на берег моря, куда общими усилиями три рыбака и мальчишки вытаскивают на берег небольшую лодку, с подвесным мотором. На дне лодки лежит около 40 морских щук — барракуд. Они похожи на полосатое веретено, их длина около 1 м. Барракуда наряду с макрелью и тунцом считается одной из лучших столовых рыб. Ее ловят на большие крючки, на которые насаживают небольшие сардинки. Пойманную рыбу подводят к борту, подхватывают длинной палкой с острым крючком на конце; морская хищница очень сильна, и втащить ее в лодку довольно трудно.

На песчаном берегу лежат большие, самбуки со стационарным мотором, средние самбуки с подвесными моторами и небольшие лодки хури, на которых, несмотря на ее размеры, йеменцы уходят под косым парусом далеко в море. Обшивку самбуки делают из тиковых досок, доставляемых с Малабарского побережья Индии, однако шпангоуты, нос и другие части, несущие наибольшую нагрузку, изготавливают из желтой древесины тамариска, отличающейся необыкновенной прочностью. Хури долбят из целого ствола тика и в случае необходимости наращивают несколько досок на уже выдолбленное днище. Днище самбуки покрывают специальной смесью из извести и жира, а днище хури два раза в месяц смазывают жиром, получаемым из печени акулы, с тем чтобы оно не покрывалось водорослями и не рассыхалось.

Откуда-то появляется тачка, в нее складывают барракуд, и все отправляются на приемный пункт. Рыбу взвешивают, и рыбаки тут же получают документ, по которому им выплачивают три четверти стоимости улова. Принцип «сдал рыбу — сразу получи деньги» строго соблюдается с тем, чтобы избегнуть всяких пересудов и возможных недоразумений.

Значительное число рыбаков в Южном Йемене имеют явную примесь негритянской крови. Это, по-видимому, осталось еще с тех времен, когда привозимых из Африки рабов использовали на самых тяжелых работах: они были матросами, ловцами жемчуга, рыбаками. Рыбаки с признаками негроидной расы в Шукре, как и везде на побережье, исполняют свой танец, называемый «дхайф» или «раке сайяди» (танец рыбаков). Его танцуют мужчины и женщины вокруг костра вечером, после возвращения рыбаков с лова, под аккомпанемент большого и малого барабанов (хатер и мирва) и тростниковой дудочки (мизмар). Танец сопровождается песней на языке суахили, что свидетельствует о его африканском происхождении.

Наша прогулка по небольшому, прилепившемуся к морю городку заканчивается. Шукра — это прежде всего рыболовецкий кооператив, и везде, куда ни бросишь взгляд, видишь либо помещение его мастерской, либо склад. Рядом со зданием школы поднимается невысокий минарет мечети. Практичный служитель прямо у ее стен засадил крошечный участок, и зеленое пятно огорода резко выделяется на сером фоне замусоренной улицы.

— Нет, в мечеть сейчас ходят одни старики, — отвечает председатель кооператива. — Мало, кто верит сегодня в Аллаха и джиннов. Раньше, до революции, чтобы море было добрее, рыбаки ему приносили жертвы. Этот обряд назывался «надр лиль бахр». В море бросали финики и мясо барана. Однако такие жертвы не помогали, и пришлось взяться за владельцев сетей и лодок… Сейчас на курсы по ликвидации неграмотности ходят все рыбаки и члены их семей.