На ближневосточных перекрестках

Всего в Багдаде правили 39 аббасидских халифов, которые чеканили свои монеты. Динары, некоторых из них, несмотря на то что уже прошло более тысячи лет, можно купить на багдадском рынке у старьевщиков и антикваров, почти не опасаясь подделки. Старинные монеты, которые находят в земле и на старых постройках, ценятся не так уж дорого, а хорошо подделать такую монету стоит большого труда.

Из всех аббасидских хадифов самый известный, конечно, Харун Рашид, правивший Аббасидским халифатом с 786 по 809 т. Увлекательные сказки «Тысячи и одной ночи», в которых он всегда изображен как мудрый, добрый и щедрый правитель, способствовали тому, что этот жестокий деспот и тиран уже после своей смерти был окружен ореолом незаслуженной славы. Отец Харуна Рашида, халиф Махди, завещал власть старшему сыну Хади. Но мать предпочла младшего — Харуна, прозванного Рашидом — Правосудным. Ее рабыни задушили подушками Хади, а визирь приказал провозгласить халифом Харуна. Став правителем, Харун, как свидетельствуют историки, не оценил поступка своего визиря и приказал казнить его после 17 лет безупречной службы. Во время правления Харуна Рашида впервые на пирах слал присутствовать палач с кожаной подушкой, на которой он по легкому кивку халифа прямо на миру сносил голову с плеч неугодному вельможе.

Я не собираю старых монет, но не купить динар столиц известного аббасидского халифа было просто невозможно. Тогда хаджи Хусейн уговаривает меня купить еще одну монету, чеканенную в Самарканде. Она попала, в Ирак, по-видимому, с караваном, пришедшим из столицы Тамерлана в покоренный им Багдад.

В лавке моего приятеля я видел и двухведерный желтый самовар, на медном боку которого среди многочисленных медалей было отчетливо выбито «Самоварная фабрика братьев Шемариных в Туле». В других лавках, на медном рынке я находил немало тульских самоваров, изготовленных до революции на фабриках Баташева и другие русских фабрикантов.

Вместе с хаджи Хусейном отправляемся в соседний переулок познакомиться с работой мастеров, делающих медные декоративные тарелки. В лавке Хасана Джафара Абу Тураба вся стена сплошь увешана такими тарелками всевозможных размеров. Большинство орнаментов сделано по персидским мотивам, Здесь и тонконогие газели, пасущиеся в зарослях фантастических цветов, и журавли в камышах, и полуобнаженные с миндалевидными глазами красавицы, возлежащие на подушках, и мусульманские рыцари в чалмах со страусиными перьями. Спускаемся в тесный подвал старинного дома. Здесь на деревянном чурбане на листе меди мастера выбивают рельефные узоры. Каждая тарелка непохожа на другую, так как мастер при работе импровизирует, не имея заранее заготовленного трафарета. Тарелки делают из латуни и красной меди, закупаемой за границей, иногда — из жести, тогда ее покрывают в гальванической ванне тонким слоем меди.

Выхожу на улицу. Прямо передо мной кофейня, слева — голубой купол Мирджан-хана — постоялого двора, построенного во второй половине XIV в., справа — улица халифа Мустансира, представляющая собой сплошной ряд магазинов. Метров через сто на моем пути встречается турецкая баня. На пороге ее дверей, из которых тянет сыростью, почти всегда сидит толстый банщик — далляк. Этой профессией, обычно не гордятся, поскольку, по традиции специальности банщика и мясника считаются нечистыми.

В Ираке есть «турецкие» и «арабские» бани. Они мало отличаются друг от друга, только в первых несколько жарче. Посетители бани обычно надевают на себя в мыльном отделении небольшой, принесенный из дома или взятый в бане напрокат платок — паштамаль и башмаки на деревянной подошве — кубкаб. В турецкой бане, прежде чем попасть в руки далляка, посетители сидят на горячем каменном кругу, выступающем на полметра от пола. Это своего рода парная. В средние века в багдадских банях вместо мыла употребляли бобовую муку, листья лотоса служили мочалкой. Сейчас почти во всех магазинах можно купить мыло любых сортов и отличные мочалки, сплетенные из пенькового волокна в форме груши. После бани багдадцы пьют крепкий чай, заваренный с порошком корицы.