Читаем На бобровых тонях полностью

На бобровых тонях

Обычно там, где у водоемов низкие берега, которые весной полностью затопляются водой, бобры строят себе так называемые хатки, и притом многоэтажные, уютные, «вымощенные» необычным «паркетом» — лежбища свои бобры устилают сухими лозовыми стружками. Размеры хаток зависят не только от количества членов семьи, но и от весенней воды: чем выше ее уровень, тем хатки больше. Небезынтересно отметить, что старые бобры (родители) не выпроваживают своих детей в «мир» — они уступают им свое обжитое селище, а сами, если позволяют угодья, возводят поблизости новую хатку или попросту расширяют старую (в реках и озерах с высокими берегами копают норы), чтоб вместе с детьми выходить на промысел и на прогулки.

Бобры удивляют нас и такими «инженерными» сооружениями, как плотины для удержания воды. Бобровые плотины можно часто видеть на болотах с небольшими речушками. Они в течение всего лета поддерживают на болоте необходимый для бобров уровень воды.

Обычно там, где мало корму либо водоем загрязненный, бобры надолго не задерживаются. Бывает, что в поисках пищи или от перенаселенности бобры решаются на многокилометровые сухопутные путешествия. И хотя у бобра необычайно острый слух, тонкое обоняние и необыкновенная сообразительность, он, безусловно, во время подобных сухопутных путешествий рискует собой: неповоротливый тихоход, беззащитный и легко доступный для нападения, становится порой жертвой волка, рыси или попадает в руки браконьера…

После Октябрьской революции охота на многих редких зверей и птиц в нашей стране была запрещена. Редкого зверя и птицу взяли под охрану. Бобр тоже подпал под этот закон. Вскоре в стране были созданы бобровые заповедники: в Белоруссии на реке Березине (1925), в Воронежской области на реке Усмани (1927) и на Северном Урале в бассейнах рек Конда и Сосьва, куда в 1929 году подселили еще бобров из Воронежской зоофермы, которая и по сей день является одной из крупнейших в нашей стране.

ВМЕСТО ЭПИЛОГА

Ехал я из Славгорода на своем новом «велике», купленном сразу же после отправки бобров, в день окончательного расчета И как раз с той горки спускался, где я родился. Лечу здорово — сорочка парашютом вздулась, ветер играет за спиной. И вдруг — впереди меня женщина. Идет мне навстречу. А я лечу… Женщина почему-то растерялась: я повернул вправо — и она туда же; я влево подался — и она влево… Тут уж никак не затормозить! Ну стала бы, не бегала так, а то носится: и так, и сяк — прямо под руль норовит… Я снова повернул вправо, а она — кто б мог подумать! — тоже метнулась вправо…

Я не упал. Это удивительно просто — чудом удержался на велосипеде. И она увернулась. И мы не столкнулись.

Я слышал, как хохотали мужчины-телефонисты. Один из них — он был вверху на столбе — даже крикнул: «Вера! Я не знал, что ты так бегаешь!» — и хохотал.

Удача-то какая!

Выходит, что место, где я родился, счастливое для меня. Сказал об этом матери, а она говорит мне:

— Оно ведь, сынок, так и бывает в жизни: где человек родился, там ему всегда будет везти, потому что та земля — его…

Меня радует мать, радуют ее слова, и мне кажется, что я даже как будто подрос немножко — сразу же, после ее слов.

Незабываемое время — детство!

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.

Перейти на страницу: