На боевых рубежах

Дороги в Польше неплохие. Хотя они не очень широкие и рассчитаны только на одну ленту движения в каждую сторону, но ездить по ним одно удовольствие. Машина идет почти все время на одинаковой скорости, без рывков. Шуршит под колесами крепко укатанный гравий.

По пути мы решили заглянуть к Алексею Константиновичу Сычеву и захватить его с собой.

— А як же с Кувакиным... Хиба туды не пойдем? — удивляется Водянник.

— Кувакину твоему, наверное, все время икается. Поедем, конечно. А Сычева помнишь?

— Якого? Цього высокого, що у нас у штаби?

— Да нет. Помнишь, под Сталинградом, на переправе в Светлом Яру, такой молодой был старший лейтенант.

— Згадав, — обрадованно кричит Водянник, стараясь своим голосом пересилить гул идущего нам навстречу танка.

— Вот мы сейчас и едем к Сычеву.

Чем дальше, тем все оживленнее дорога. Чувствуется, что мы уже близко к линии фронта. Сычева нахожу на опушке леса.

— Потолстел ты, браток, — говорю я, обнимая Алексея Константиновича.

— Не под Сталинградом ведь.

На Волге он покорил меня своим мужеством, хотя порой больше напоминал ученого, чем боевого командира. Лёссовые породы не давали и там покоя старшему лейтенанту. Помню, под подушкой в убежище увидел я у него толстый учебник Н. М. Герсеванова «Динамика грунтовых масс». Осенью 1942 года мне это показалось странным, если не сказать больше — неуместным.

Дальше мы едем молча. Сычев, закрыв глаза, как будто дремлет, а я смотрю вперед, наслаждаясь красотами предгорья Карпат. Дороги все извилистее и то круто идут вверх, то тянутся по зеленым долинам.

С холма нам хорошо видна широкая ложбина и зеленые крыши домов, поставленных ровными рядками.

Расстояния здесь обманчивы. Сверху казалось, до поселка рукой подать, а, между тем, больше часа прошло, пока мы добрались до его окраин.

— Оказывается, сегодня воскресенье, — громко говорит Сычев, с восторгом поглядывая на молодых красивых полек, — а мы про этот день с начала войны забыли.

Проезжаем еще две — три улицы и упираемся в знакомый шлагбаум. Штаб фронта.

— Ха-ха-ха! — раздается за моей спиной необыкновенно громкий хохот. Это как из-под земли вырос Георгий Лукич Голега. — Пошли, пошли, — тащит он нас куда-то в лес.

— Кого я вижу? Мать моя, мамочка! — радостно вскрикивает Виктор Петрович Кувакин, увидев всех нас на пороге своего одинокого, заброшенного в глубь леса беленького домика. — Кругом тут, знаете, никого... только на рассвете шакалы воют.

— И не страшно? — ехидничает Теслер, первым подающий руку смелому комбату. — Понимаешь, заваливаются вчера к нам эти товарищи с первого Украинского и требуют, давай, мол, сюда Кувакина. Еле уговорил подождать до утра. Теперь принимай, ничего не поделаешь.

Неподалеку раздался взрыв. Георгий Лукич от неожиданности вздрогнул и побледнел.

— Ерунда, — успокаивает всех Кувакин. — Это моя гвардия заминировала завалы, чтобы фашисты не шлялись там, где им не положено.

Теслер в новой гимнастерке с шестью белыми звездами на погонах подходит к окну и прислушивается к шуму леса.

— А что, немцы и сюда иногда добираются? — спрашивает Сычев.

— Да, — отвечает улыбающийся Кувакин. — Но у нас тут кругом противопехотными заминировано... Бывает, гитлеровцы оставляют нам на память и пальцы рук и пятки ног, — смеется Виктор Петрович.

Тут раздаются подряд два сильных взрыва. Дрожат оконные стекла и посуда в буфете. У Кувакина от радости блестят глаза и желваки ходят по лицу, как маятники часов, туда-сюда, без остановки.

— Молодцы гвардейцы! Свое обещание выполнили. Придется к награде представлять. Где замполит? Спиридонын? Ах, да он там с ними, с солдатами, а я забыл.

— Какой Спиридоныч? — спрашиваю я.

— Спиридонов Николай, помните, тот, что раньше у Бориса Михайлова был комиссаром. Сибиряк. Учитель. А вот он сам, легок на помине.

* * *

После того как с генералом З. И. Колесниковым, начальником инженерных войск 4-го Украинского фронта, были согласованы стыки оборонительных рубежей двух фронтов, военные строители развернули на них большие работы.

Здесь, на плацдарме, передний край проходит по тактически невыгодной для нас местности. Основные командные высоты у немцев. Но что поделаешь? Приходится только еще более тщательно маскировать открытые две линии траншей и дополнительно углублять их на просматриваемых участках.

— Тут осторожнее, — предупреждают солдаты, когда мы с Панковым и подполковником Л. А. Сычевым, нашим разведчиком, сильно согнувшись, пробираемся через эти гиблые места.

Вторые сутки комиссия во главе с генерал-лейтенантом Галицким проверяет состояние инженерного оборудования на правом фланге плацдарма. Днем генерал больше интересуется артиллерийскими позициями, а мы то ходим, то ползаем по дну глубоких и узких траншей главной полосы обороны.

Во время перекура беседуем с солдатами. Они все расспрашивают нас, когда начнем наступать.