На большой реке

«Нежная. Дерзко-застенчивая. Умная. Да кто же может сравниться с нею?» Сам не веря этому и удивляясь, Орлов чувствовал, что с каких-то пор все другие женщины и девушки перестали для него быть женщинами, стали как бы существами бесполыми.

Все чаще и чаше он чувствовал свое сердце огромным, мужественно-могучим, и тогда ему казалось: вот замкнул бы он ее в этом своем большом сердце — и пойди кто-нибудь вырви ее оттуда!

38

Была и еще одна разница в отношениях к Нине и к Светлане: о том, что «Васька Орлов врезался в Нинку» и скоро, дескать, кричать «горько», друзья-товарищи Нины и Орлова говорили открыто. И они на эти дружеские шутки не обижались.

Но за все эти четыре года, что протекли со дня знакомства Светланы и Орлова в автобусе, когда у Василия произошло столкновение с Носачом, ни одна душа в Лощиногорске не знала, что Орлов любит Светлану.

Хранить от всех эту святыню своего сердца Василию помогла та невольная выдумка, которую прораб Паскевич в злобе сам же и подсказал ему: «Светланка-де двоюродная сестра Орлову». То, что семья Светланы обитала на другом берегу Волги, почти за двадцать километров от большого котлована, помогло удержаться здесь этой выдумке. И постоянное провожание Светланы Бороздиной, если дело шло к ночи, никого на котловане не удивляло.

Понятным казалось и то заботливое участие, которое проявил Орлов к Светлане и к Наталье Васильевне после ареста Бороздина и смерти Наташки: ну что ж, близкий родственник!

Его сменщик и преданный товарищ, машинист экскаватора Титов, тот обычно так и спрашивал после поездок Орлова к Бороздиным:

— Ну, как там у тебя, в семье?

Конечно, та бессознательная зоркость и чуткость сердца, которая присуща девушке, очень скоро раскрыла перед Светланой истинный смысл этой родственной дружбы.

Себя Светлана и не собиралась допрашивать, любит она Орлова или нет. Но она понимала, что, неизвестно зачем и почему, в ее руки этот могучий, мужественный и умный человек отдал сам, по доброй воле, огромную власть, и как дитя тешилась ею.

А о том, с каким чувством в его душе связано это подчинение ей, она попросту старалась не думать. И всякий намек на особенность ее отношений с Орловым мог бы вызвать в ней взрыв стыда и гнева.

Понимал это Орлов, понимала и Наталья Васильевна.

В мыслях, в тайных мечтаниях своих Орлов давно уже только ее, Светлану Бороздину, видел своей женой. А сейчас она была для него невестой, в самом светлом и глубоком смысле этого слова.

И, как невесте, страстно хотел он и не смел подарить что-нибудь на память — хорошее, незаурядное, выбранное со вкусом.

Случай скоро помог ему. Как-то, вернувшись из Ульяновска, где она гостила у тетки, Светланка упомянула перед матерью, что у тети Лены видела она изумительные духи в голубом с золотой отделкой ларце. А на крышке — золотом Кремль. Они так

и называются — «Голубой ларец». В Лощиногорске таких нет, да и в Москве не всегда. И очень дорогие. Этот разговор, происходивший в столовой, Орлов, дожидавшийся Светлану в ее комнате, слышал и, как говорится, взял на заметку.

В Средневолжске он отыскал-таки один-единственный магазин с «голубыми ларцами».

— Сколько у вас их? — спросил он продавщицу.

— Да немного... Три или четыре.

— Беру все, — задыхаясь от несвойственной ему спешки, сказал Орлов. — Выписывайте чек.

Девушка попыталась его образумить:

— Ну зачем вам так много? Ведь они же и дорогие. Вы лучше каждой девушке подарите разные духи. Ведь не может быть, чтобы у всех ваших девушек был одинаковый вкус!

Сперва рассердившийся за непрошеное вмешательство Орлов рассмеялся:

— Ясно, что вкус одинаковый, раз вы сами говорите: «ваши девушки».

Скупив все наличие «голубых ларцов» за пятьсот с чем-то рублей, сильно измучившись с ними в переполненном автобусе, но счастливый, Василий Орлов вернулся в Лощиногорск и стал с нетерпением дожидаться дня рождения Светланы.

Тут уж ничего не могла она возразить: день рождения! Каждый из ее друзей и знакомых имел право преподнести ей подарок по своему выбору.

И Светлана лишь слегка принахмурила брови, принимая подарок.

Остальные «ларцы» Василий вовсе не собирался дарить еще каким-либо девушкам. Напротив, он и завладел-то всеми «голубыми ларцами» единственно ради того, чтобы ни у кого в Лощиногорске, даже и у известной щеголихи инженерши Курбатовой, не было таких духов.

Конечно, Светланке он ничего об этой своей выходке не сказал. Сошло! И все-таки напрасно он радовался!

Орлов уже настолько привык считать себя родным, близким в доме Бороздиных, что, возвращаясь из отпуска, набрался храбрости выбрать подарки для всех членов семьи. Он надеялся на то, что подарки эти выбирал с таким душевным, тонким вниманием ко вкусам и нуждам каждого из семьи, что уж одно это должно было обеспечить ему прощение.

Со старшими Бороздиными расчет оказался безошибочным: посмеялись, ласково пожурили, поблагодарили.