На бурных перекатах

Но искать, кроме Зямы, никого не пришлось. Больше того: его самого нашли и заинтересовались им совсем не те, кого он хотел облагодетельствовать бумагами Полуяровского. Поселившись на квартире знакомого чекиста, первую неделю он действительно провел в поисках Зямы: побывал у его родственников и посетил все злачные места, знакомые ему еще по первой командировке в столицу, – все-таки больше полугода провел здесь. Результат был нулевой: что родственники, что владельцы и завсегдатаи притонов лишь разводили руками: «Окститесь уже, господин хороший, какой Зяма может быть здесь? Он-таки давно за границей!» Правда то была или нет, но Бузыкин понял, что выйти на него не удастся, поэтому махнул на дела рукой и использовал притоны по их прямому назначению. То бишь, закутил на всю катушку. И за день до отъезда попал в одном из них в милицейскую облаву. А поскольку при походах в эти заведения он не брал с собой удостоверения чекиста, – наряду с богатыми клиентами там всегда орудовали и воры, так что очень даже просто можно было лишиться документов, – то просидел в кутузке до утра для выяснения личности. Оказать себя он, конечно, не мог, – это означало бы конец карьере, но и вывернуться никак не удавалось. Уже утром он, отвечая на вопросы молоденького дежурного, как бы мимоходом упомянул фамилию Курко: дескать, плохи будут твои дела, братец, когда тот узнает об аресте своего бывшего ординарца. А если, мол, отпустишь сейчас же, то и я за тебя перед ним словечко замолвлю. Глядишь, и по службе продвинешься. Ты, мол, только позвони ему. Антон надеялся, что громкое имя испугает парня или хотя бы заставит позвонить бывшему шефу и тот выручит его по старой памяти. Увы, этим он, как оказалось, лишь навредил себе. Постоянная чистка партийных рядов, по-видимому, коснулась и Курко, потому что, едва услышав эту фамилию, дежурный тут же вызвал дополнительный наряд из ГПУ для передачи им «опасного субъекта». В общем, Бузыкина под надежной охраной доставили теперь уже в отдел ГПУ, и тут уж ему пришлось признаться, кто он есть на самом деле. После проверки сотрудники почему-то радостно переглянулись, взяли его под белы ручки и повели куда-то по узкому коридору. И когда он уже думал, что его отпускают, остановились у кабинета, на дверях которого красовалась табличка: «Н. Шклабада». Неприятным холодком повеяло от этой фамилии, и тягостное чувство охватило его. О хозяине кабинета он слыхал еще от Семина и раза два мимоходом видел его, но лицом к лицу столкнулся впервые.