На бурных перекатах

– Это не припадок, – прошептала Дуня, – потому что она сразу затихла. Я в этом уже кое-что смыслю.

– И встала подле койки на колени, обливаясь слезами и повторяя лишь одну фразу: – Господи, Ты открыл ей уста, только бы больше она не замолчала.

Лукин неловко топтался рядом, пытаясь скрыть охватившее его возбуждение. Он хотел ... и не мог встать на колени. То, что легко давалось ему в одиночестве и стало как бы обязательным атрибутом его молитв, не удавалось сделать при людях. Вот даже при одном-единственном свидетеле. Будто стыдит его кто-то, что, мол, мужик ты или размазня? Может, мол, еще и разревешься? И корит, и корит без устали. Но он уже знал, кто противится этому его желанию и, стараясь пересилить себя, начал тихо поддакивать Дуне: «Да, так, Господи, так». И даже это давалось сначала с трудом, будто клейстером связывало язык, но с каждым словом что-то высвобождалось у него внутри, душа обретала умиротворение, и незаметно молитва его полилась легко и благостно. Так же незаметно для себя Лукин очутился на коленях и уже вместе с Дуней славил Бога. А когда завершили молиться и оба встали, он вдруг перехватил доверчивый и благодарный, без тени удивления взгляд Дуни. Она поверила ему. И тогда он понял, что своим открытым свидетельством перед Богом только что победил самого себя, свое собственное «я», которым так ловко манипулирует сатана. И еще то, что без Христа такая победа была бы просто невозможна.

– Слава Богу! – только и сказал он.

–*–*–*–

Выздоровление Ксении пошло такими бурными темпами, что уже через неделю она, пользуясь отсутствием Дуни, работавшей до обеда на ферме, попробовала полоть грядки. И хоть силенок еще было мало и результат не ахти какой, но радость от труда была огромной. А главное, за работой быстрее летело время, которое в ожидании весточки от сына она торопила изо всех сил. Тот добрый человек, майор Лукин, уехал на следующий же день после того, как она сумела рассказать ему о себе. С собой он взял ее письмо к сыну (с трудом, но написанное ею собственноручно!) и, поскольку при себе адреса у него не было, пообещал переслать его из Ленинграда, где, мол, живут друзья Жоры. Ксения благодарила Бога за то, что Он послал к ней этого отзывчивого, неравнодушного к чужим судьбам человека. В этом ей виделось величие Господа: ведь даже простое сочувствие к судьбе верующего – явление, редко встречающееся в рядах людей этой категории, а Бог соделал его Своим орудием и послал на добрые дела.