На бурных перекатах

Как только она ощутила свободу, зашагала порезвее, а вскоре, видимо, выбравшись на наезженный тракт, и вовсе пошла чуть ли не галопом, и уже в кромешной тьме вечера они все же добрались до жилья. Очутившись перед высокой стеной, Антон сразу понял, что попал не совсем туда, куда хотел бы. Но и это место он знал хорошо: женский Благовещенский монастырь, и стоял он аккурат у надвратной колокольни. Место это мирное, и он, с трудом расцепив пальцы, все еще сжимающие винтовку, спрятал ее под полог. Там, за главным храмом, находятся жилые постройки, и там он найдет, где переждать метель.

И переждал. На его счастье в одной из построек его встретил высокий, статный мужчина, и без всяких расспросов завел лошадку во двор. Потом, уже когда вошли в дом, спросил односложно:

– Ужинать будешь?

– Что ж не спросишь, кто я такой, откуда? – немного растерялся от такого приема Антон. – Может, я в разбойниках.

– Все мы ноне разбойники с большой дороги, – усмехнулся хозяин. – Разбойничай, коли охота есть. Но кто бы ты ни был, а я по христианскому обычаю перво-наперво кров с тобой должен разделить. Слышал, поди, заповедь Божью о странноприимстве: «Раздели с голодным хлеб твой, и скитающихся бедных введи в дом; когда увидишь нагого, – одень его...» Ну, одежда у тебя есть, и, как мне кажется, с избытком, а насчет остального вместе покумекаем. Потом уж, хочешь – сказывай, кто ты такой, не хочешь – дело хозяйское. Я в обиде не буду. Время сейчас не до открытости. Да ты раздевайся, не робей, а то вижу, ты что-то сам подозрителен ко мне?

– Я по другой причине настороже, – постарался Бузыкин смягчить выражение лица. Дело в том, что, едва заслышав о Боге, он, как всегда, не смог скрыть своего неприятия этого слова. – Я к тому, что здесь же... это...

– Женский монастырь? – подсказал мужчина. – Так оно и есть. И этот дом – приют для таких путников, как ты. Ну, а я здесь по поводу реставрации икон да еще есть кой-какие хозяйственные причины. К тому же сегодня я прибыл со своей невестой, Ксенией. Она как раз ушла к матушке молиться и пробудет там до утра. Так что будем вдвоем вечерять, – улыбнулся он и протянул руку: – Владлен Полуяровский, свободный художник. Можно просто – Влад.

– Антон, – не соврал Бузыкин, пожав его руку, но фамилию умолчал.

– Ну, Антон, значит, все на столе; поужинаем, чем Бог послал. Ты пока тут осмотрись, а я пойду задам твоему коню овса.

– Э-э, нет, – как ужаленный вскочил тот. – Это я, брат, сам сделаю. Если позволишь, конечно.