На бурных перекатах

А ничего особого там с ним не случилось. Мужики, умеющие польстить и угодить начальству, всегда пользовались спросом у не очень принципиальных командиров. Угодить Бузыкин умел, и замначальника штаба, оценив его оборотистость в хозяйственных делах, оставил у себя в ординарцах почти сразу по его прибытии в Киев. В Херсон вернулся лишь через полгода. Сильно раздобревший, но все в том же звании.

Не дают почему-то званий тыловых дел мастерам. И первым неприятным известием для него стало отсутствие Семина. Уехал шеф в Москву на повышение.

Не сказать, чтобы приятным оказалось и второе известие: вместо привычного, заботливого Петровича начальником стал Онопко. Да и пусть бы был, но мы знаем, как ревниво отнесся Антон к его взлету с самого начала. Охрим был равным ему по всем параметрам, а подчиняться равному себе – всегда в тягость. Не успел он оглядеться, как последовал срочный вызов к новому шефу, и, едва переступив порог кабинета,

Бузыкин понял, что работать с ним будет нелегко.

Слишком явно тот показывал свое превосходство. Даже кабинет Семина не был уже той «забегаловкой», куда можно было запросто зайти в любую минуту, чтобы поделиться теми или иными соображениями. Прорубив в боковой стене дверь, Охрим занимал теперь две комнаты, и в передней сидел секретарь – хмурый, неразговорчивый чекист.

– Тебе не терпится, наверное, узнать, как у нас идут дела? – сразу после приветствия поинтересовался начальник и, получив утвердительный ответ, встал из-за стола, прошелся по кабинету с задумчивым видом и заложенной за борт полувоенного френча рукой (явное подражание кому-то из важных особ). – Но это ты сам узнаешь по ходу дела. Догадываешься, зачем понадобился?

– Думаю, из-за пустяка бы не вызвал, – напустил важности на себя и Бузыкин и многозначительно коснулся рукой кобуры: – И я всегда готов. Соскучился по настоящему делу.

– Та-ак, значит, еще не в курсе, – продолжая вышагивать, протянул Онопко. – Не торопись: ни стрелять, ни ловить пока не придется. Кого надо стрельнуть – стрельнули, кого надо поймать – поймали.

– А зачем же тогда так срочно вызвал? – искренне удивился Антон и немного сбравировал: – Я ведь больше ничего и не умею.

Охрим остановился напротив него и как можно проникновеннее сказал, будто пожаловался:

– Тут другое трудно, брат: контрики житья не дают. Множатся, как саранча, меняют обличье, проникают во все сферы жизни. Вот другой раз вроде и знаешь человека, поручиться за него даже готов, а он на поверку – р-раз! – самая настоящая контра. Бывало так у тебя?