На чаше весов (СИ)

— Агата… Это просто фантастика. Чтобы человек, обладающий такой мощной эмпатией, сам… совершенно не умел скрывать свои чувства… Так нельзя. Ты — открытая книга. — Смеясь, упрекает меня Тимур.

Насупившись, выхожу из машины, и, хлопнув дверью, не прощаясь, иду к подъезду.

— Агата. — Снова окликает меня Тимур. — Через пару дней я снова уеду. Не игнорируй предписания.

— Не буду. — Отзываюсь недовольно и, махнув рукой, скрываюсь за дверью дома.

Глава 28

Прежде, чем заняться выполнением предписаний Роберта Генриховича, решаю снова попытать счастья с Матвеевым.

Не без труда нахожу Вадима. Он выглядит помятым и взъерошенным. Очевидно, дело «Организации» отнимает у него слишком много сил. На секунду чувствую к нему жалость, и открываю рот, чтобы предложить помощь, но в последний момент проглатываю слова, уже готовые сорваться с моего языка. Ругаю себя, не переставая самой же себе удивляться. Жалость — плохое чувство. Оно толкает на необдуманные поступки. Не стоит его впускать в свое сознание.

— Ты выглядишь больной. — Хмуро оглядев меня с ног до головы, хрипло говорит Вадим.

— Ты тоже. — Киваю головой в его сторону.

— Я просто устал.

— И я. — Складываю руки на груди.

— Зачем пришла? — Буквально рухнув на диван, Вадим трет пальцами покрасневшие глаза.

— Хочу снова поговорить с Матвеевым.

— А смысл? Как по мне, это бесполезная трата времени и… ресурсов. — Запнувшись и оглядев меня беглым взглядом, возражает Вадим.

— Значит, ты сдаешься? — Приподняв бровь, смотрю на Вадима сверху вниз, стоя около дивана.

— Агата… — Устало вздыхает Вадим. — Мне хватает работы и без этого дерьма. На действия, заранее обреченные на провал, у меня просто нет времени. Эпидемия более-менее контролируется, лечение идет полным ходом. На повестке дня другой вопрос…

— Организация…

— Да. Организация.

— Удалось что-нибудь выяснить? — Осторожно спрашиваю, стараясь выглядеть не слишком заинтересованной.

— Практически ничего. Неуловимые мстители, мать их… Еще четыре убийства и шесть пропавших чинуш…

— Зачем они это делают? — Хмурюсь непонимающе.

— Ты что, телевизор не смотришь, в интернет не выходишь? — Вскидывает на меня недовольный взгляд Вадим. — Все вокруг пестрит их лозунгами «Побороть преступность», «Навести порядок, там где этого не в силах сделать государство». Они пытаются скомпрометировать власть, показать, что правительство не в состоянии защитить свой народ.

Хмурюсь сильнее. В голове будто щелкает от внезапно вспыхнувшей гипотезы.

Сглатываю внезапно пересохшее горло. Сердце начинает стучать быстрее.

— Вадим. Мне срочно нужно к Матвееву. Организуй свидание. Пожалуйста. — Выдаю на одном дыхании.

Вадим поднимает на меня глаза. Вид у меня, наверное, убедительный, а может быть слегка ошалелый, раз он, почти не раздумывая, лишь пару секунд поглядев на меня изучающим взглядом, встает и, нажав кнопку на селекторе, просит привести ученого в комнату для свиданий.

Иду по коридору быстрым шагом. Меня почти потряхивает от нетерпения. Я уже наверняка знаю, что скажу Матвееву. И мне очень, просто очень важно, отчетливо распознать его эмоции.

Едва Матвеева заводят в комнату и за охранником закрывается дверь, тут же начинаю сильным и уверенным голосом:

— Вы, наверное, не в курсе, не знаю, есть ли у вас в камере телевизор, думаю, нет… Но недавно у нас появилась некая «Организация». — Делаю паузу, прислушиваясь к эмоциям человека, сидящего на скамье с безучастным видом. Подхожу ближе, нависая над ним. — И знаете, что? Лозунги этой организации просто удивительно созвучны с вашими убеждениями о том, что о людях некому как следует позаботиться…

Голова ученого едва заметно дергается, но не поднимается. Чувствую, как в его заглушенном успокоительными сознанием, начинает запутываться сложный эмоциональных клубок. Его страх — будто брызнувшая в воду гуашь, сначала зависает недвижимой каплей, но стоит слегка взболтнуть, как она захватывает и окрашивает всю жидкость в нужный цвет. Его страх уже есть, мне необходимо только размешать.

— Государство не может позаботиться о нас, верно? — Продолжаю с нажимом. — Лечение. Социальная помощь. Безопасность. Они ничего не могут. Вы это хотели сказать? — Спрашиваю, повышая голос.

Матвеев не отвечает. Но я на это и не рассчитываю. Он боится, липкий страх, окрашивает его сознание в мутные темные цвета. Ученый сцепляет руки, глаза начинают бегать туда-сюда. Я присаживаюсь перед ним на корточки, чтобы наши глаза оказались на одном уровне, и заставляю его взглянуть на меня.

— Я думала, что это был ваш эксперимент. Что вы либо ошиблись, либо возомнили себя всесильным, и решили исследовать свой препарат на людях. Но я ошиблась. Вы действовали по чьему-то заданию. Я права? — Заглядываю в глаза мужчине, повторяю громче. — Я права???

Ученый сглатывает. Зажмуривается. А затем резко вскакивает, так, что я чуть не падаю назад, и начинает кричать:

— Выведете меня отсюда! Немедленно, выведете меня отсюда!!! Я хочу выйти! Я хочу в камеру!