На чаше весов (СИ)

На нас свалилось разом куча бед. Мне все это виделось, как проявление некого высшего наказания за разобщенность и неспособность оставаться людьми в некомфортных обстоятельствах. Возможно, мы все это заслужили. Возможно мы должны винить в происходящем только себя…

Расследование дела «Организации» вешают на Вадима, дело Матвеева отходит на второй план, и я начинаю переживать. Два дня я как на иголках, Вадим не звонит и не вызывает меня, и я гадаю выполнит ли он свое обещание, или же все-таки привлечет меня к новому делу.

Когда сегодня вечером звонит телефон, я чуть ли не подпрыгиваю на месте, и, боясь взглянуть на экран, медленно подхожу к столу. Однако звонит не Вадим, вопреки моим ожиданиям, а Тимур.

Бодрым довольным голосом Тимур сообщает мне о том, что вернулся и готов принять меня сегодня в восемь.

Преисполненная вновь вспыхнувшей надеждой я в уговоренное время прихожу НИИ, Тимур встречает меня в кабинете и неожиданно заключает в объятья.

— Привет. Я скучал. — С широкой улыбкой говорит Тимур.

Я, опешив от его напора, даже забываю поздороваться, и пока соображаю, что сказать, Тимур уже подталкивает меня в святая святых института — просторную комнату, выделенную специально для нового сверхмощного томографа, обещавшего спасти жизни всего человечества.

Едва мы входим в комнату, глаза Тимура загораются восторгом. Он смотрит на аппарат, как на животворящую икону и бережно проводит рукой по металлическому колпаку.

— Здесь творится история. — С трепетом и не сходящей с лица улыбкой, тихо произносит Тимур.

— Мм… — Мычу я, не зная, что сказать.

Тимур бросает на меня взгляд и, понимая, что я не разделяю его восхищения, выходит в смежную комнату за стеклом.

Вбивает мои данные, задает зону исследования, и по громкой связи просит меня лечь на пластину под колпаком.

Я ложусь и несколько минут лежу без движения, пока пластина возит мое тело взад-вперед.

— Так. — Слышу приглушенный голос Тимура. — Сейчас нам необходимо эмоциональное заражение. Я войду в комнату.

Слышу какой-то писк, с шумом открывшуюся дверь, шаги.

— Сосредоточься. — Просит Тимур и берет меня за руку.

Я послушно прислушиваюсь. Чувствую интерес, нетерпение, и некоторый азарт, о чем сразу же сообщаю Тимуру. Его рука выскальзывает, Тимур уходит, но через минуту его глухой голос недовольно говорит:

— Нет. Стимул слишком слабый. — Снова слышу писк, клацанье кнопок, и через минуту гудок. — Вера, зайти в шестой.

Слышу, как дверь снова открывается.

— Здравствуйте. — Слышу тонкий девичий голос. Здороваюсь в ответ.

— Да, Вера, стой так. Агата, сосредоточься, сейчас на полную мощность. — Раздает инструкции Тимур. — Вера, как ты себя чувствуешь?

— Неплохо. — Отвечает растерянный голос девушки. Впитываю ее растерянность, улавливаю небольшое волнение и скользкий страх.

— Проблем со зрением больше не было? — Спрашивает Тимур.

— Нет, все хорошо. На сколько я могу это осознавать.

— А со слухом? Памятью?

— Бывают провалы. Иногда забываю куда шла, иногда слышу то, чего не может быть, но в целом… я в порядке. — Страх девушки немного усиливается.

— Это нормально. Скоро и это пройдет. — Успокаивающим тоном говорит Тимур и добавляет. — А как твой братишка?

Чувство вины, внезапно ударившее по сознанию, скручивает мои внутренности жгутом. От неожиданности перехватывает дыхание.

— Он все еще в больнице. — Дрожащим голосом, полным боли произносит девушка.

Ее печаль такая интенсивная, что на мои глаза наворачиваются слезы.

Мне хочется выбраться из душащих стенок томографа и обнять девушку. Успокоить. Поплакать вместе с ней. И в тоже время, хочется сбежать.

Это слишком. Это очень больно. От этой боли необходимо избавиться. Хочется кричать, плакать, выть. Крепко зажмуриваюсь и заставляю себя дышать.

— Отлично! — Вдруг врывается громкий голос Тимура. — То есть… Вера, это не тебе. Твой брат обязательно поправится. Ты можешь идти.

Девушка выходит, пластина приходит в движение и вывозит меня из-под колпака. В комнату входит довольный Тимур.

Я сажусь, стираю слезу, ползущую по щеке, и морщусь. Никак не могу избавиться от болезненно шлейфа эмоций девушки. Счастливый вид Тимура никак не вяжется с происходящим.

— Что это было? — Спрашиваю, угрюмо уставившись на Тимура. Его улыбка мрачнеет.

— Это была Вера. — Машет рукой в сторону двери, кажется несколько растерянный моим хмурым видом.

— Что случилось с ее братом?

— Она… на первом этапе Калидус вызывает проблемы со зрением. — Начинает Тимур. — Иногда бывают зрительные галлюцинации, иногда слепые пятна. Иногда человек видит только движущиеся предметы, иногда наоборот, только недвижимые. Вера заболела одна из первых. Тогда мы еще не знали, как это лечится… — Тимур поджимает губы и отводит глаза. Тяжело вздыхает и тихо добавляет. — Она сбила своего шестилетнего брата машиной, когда подъезжала к дому. Не увидела его. Он стоял на дороге. Ждал ее. Поняла, что что-то попало под колеса только, когда переехала его.