На чёрных крыльях феникс

Незадолго до того, как мы собирались закончить водные процедуры, нас посетили слуги и принесли сменную одежду. Мне достался ещё один симпатичный ханбок! Персикового цвета чогори и зелёная чхима, украшением служили сиреневые ленты-корым и подвеска норигэ. Конечно, не сравнится с ханбоком, сшитым для меня лично госпожой Минён, но всё равно приятно одеваться во что-то красивое и дорогое. Вот только всё оказалось сложнее, чем раньше. Во-первых, меня наряжала слуга. Это было неловко. В ордене Змеи подобной роскоши не было, да и, оказывается, ханбок был сведён к минимуму. Сейчас же меня заставили наряжаться, что называется, по полной программе. Сначала затянули простёганную повязку, закрывающую торс от верхней линии груди до талии – гасемгарике. Мне было проще, так как грудь небольшая, а вот бедную Чон порядком утянули. На это даже смотреть было больно! Потом соксокгот – шорты ниже колена из шёлка и с мягкой тканью с внутренней стороны бёдер, чтоб не натирало нежную кожу, очевидно. Поверх сокпаджи, которые у щиколоток перехватили лентами, чтобы не задирались. Затем длинные носки – посоны. Дальше было совсем что-то новенькое для меня – дансокгот. Это были такие плотные верхние шорты для придания пышности юбкам. Затем окрашенная в красный сокджоксам на пуговке и поверх неё лёгкая сокчогори, чтоб не пачкать верхнюю чогори. На этом нижнее бельё было надето (да неужели?!). Пришёл черёд юбок. Я невольно вспоминала тот наряд, в котором была, когда оказалась в Сэге впервые. Меня обернули в бесцветное полотнище ткани чуть выше талии – десамчхима. Дальше многослойная муджигичхима зеленоватого цвета. Только теперь пришёл черёд чхимы. По сути, предложенная мне чхима напоминала запашной сарафан. Лиф был довольно широким выше груди и держался на лямках. Подол юбки был украшен вышитыми иероглифами на удачу и призыв разных благ. Все завязки нижнего белья и пояса скрыли поясом-малги (кстати, с вышивкой цветов, что ещё раз подчёркивает вымышленность этого мира). Затем мне помогли надеть сам жакет-чогори с изящным «арочным» силуэтом пэрэ. Оказалось, что правильное «надевание» – своего рода искусство. Служанка очень старалась расположить складки подмышками так, чтобы они напоминали букву «V». Всё для покатого силуэта плеча, что считалось красивым в этом мире! И тут я поняла одну тонкость, которую могла то и дело забывать всё это время. Ох, надеюсь, что руки Суа делали всё правильно по старой памяти! Оказывается, запах всегда должен был быть направо, ибо на левую сторону откорым завязывали покойникам, а также чогори на левую сторону носили потусторонние сущности (квищин, например), потому что путают лево-право и верх-низ. И, наконец, узел-откорым был не просто бантиком, а наукой не легче, чем завязывание галстуков! Мне так хотелось стукнуть себя по лбу! После этих «одевашек» мы, избегая чужих глаз, отправились тем же путём в анчхе, в комнату Чон, чтобы закончить «приводить себя в порядок».

По роскошной обстановке сразу можно было понять, как сильно дедуля Сангхун любит свою внучку (и балует её!). Невероятной красоты ширмы со сказочными мотивами, несколько игориджан, в которых хранились всякие предметы гардероба, на стене висел гоби с письмами, этажерки-сабантакджа были заставлены керамикой и книгами. Комод-мунгаб, что стоял под окнами, был уставлен цветами, из которых я опознала только орхидеи (их мама любила выращивать, поэтому и знаю). Чон взяла с мунгаба шкатулку и перенесла на кёнсан с ножками в виде лап тигра. Сдвинув свои тетради в сторону, так что они накренились на изогнутых вверх краях кёнсан, девушка откинула верх шкатулки, которое превратилось в подставку для зеркала. Чон подозвала меня к себе, вытянув руку и помахав пальцами на себя. Жест отличался от того, как приманивали к себе в моей стране: ладонь Чон была обёрнута к полу. Я села напротив на небольшую, но качественно сделанную подушку, в то время как сама Чон занимала хозяйский диван-матрас со спинкой-подушкой. Она начала раскладывать из выдвижных ящичков косметику и заколки, потом вдруг вскочила, подбежала к мунгабу и притащила гребень и сосуд. С удовольствием Чон откупорила сосуд и принялась наносить жидкость оттуда себе на волосы. Раздался цветочный сладкий аромат.

– Держи, – протянула мне тот же сосуд девушка. – Это масло из цветков пиона. Особенно хорошо!

Я последовала примеру Чон: намаслила волосы и начала их расчёсывать. Вот уж чего я тоже здесь не делала! Чон, глядя на меня, возбуждалась всё сильнее.

– О, давай я косу тебе заплету!

Я не стала противиться. Укладывая мои волосы в тэнги-мори, Чон разговаривала вслух, поэтому я догадывалась, что она решила свести две косички от виска в одну и примерить различные ленты-тэнги на конец моей косы.

– Я дарю тебе эту чжебибури тэнги в честь нашей дружбы! – торжественно воскликнула девушка.