На дальних берегах

Археологи и историки уверяют, что современный Нью-Дели — по крайней мере восьмая столица, построенная за последние три тысячелетия на территории радиусом около десяти километров. Некогда здесь был главный город империи Великих Моголов. И поныне еще один из районов старого Дели носит официальное название Шахджаханабад — по имени пятого Великого Могола падишаха Шах Джахана. В различных районах можно видеть остатки былого великолепия исчезнувших городов — дворцы, храмы, гробницы. Мы осмотрели на окраине Дели руины Старого форта, построенного в XVI веке. В древние времена на этом месте была столица Северной Индии, один из пяти легендарных городов, упоминаемых в эпосе «Махабхарата». Здесь, в окрестностях славных городов, не раз решалась сама судьба Индии. Например, в конце XII века у стен столицы воины ислама разгромили отряды индийского правителя, а столетием позже сюда ворвались полчища Тамерлана и до основания разграбили цветущий город. В середине прошлого века Дели был одним из центров индийского национального восстания против английских колонизаторов.

Солнце стоит уже высоко, жарко, но все равно прогулка по зеленому красочному городу доставляет несказанное удовольствие. Очень часто останавливаемся, чтобы поглазеть на уличных фокусников, укротителей, заклинателей змей. Неожиданное препятствие: дорогу загородил калека-нищий. Трудно представить себе более изуродованного человека. Он ползет по тротуару, лежа на спине. Ноги, согнутые в коленях, как-будто высохли и неподвижны. Руки без кистей, голова далеко откинута назад, изможденное лицо, безжизненные, вытаращенные глаза. Лбом калека толкает перед собой коробку, в которой лежат алюминиевые кружочки — жалкие гроши подаяния.

Вид человеческого убожества настолько ужасен, что как-то разом меркнут краски цветущего города. Это была первая картина непередаваемой нищеты простых индийцев — впоследствии мы сталкивались с ее проявлением не раз и не два.

У витрины книжного магазина мы остановились и долго не могли прийти в себя от изумления: наряду с книгами национальных героев Индии М. Ганди и Дж. Неру читателям предлагался объемистый том с портретом человека, карикатуры на которого в свое время не сходили со страниц прессы, — тупой нос, дегенеративный лоб с косым клочком волос. Да, да, это была библия фашизма — «Майн кампф»! Воистину, — торгаш в погоне за прибылью забывает о самых светлых чувствах!..

Незаметно мы оказались у длинной ограды, замыкающей большой участок с прекрасно ухоженным садом. Справа сквозь листву деревьев можно было разглядеть невысокий бугор, а на нем какие-то древние руины. Посреди сада возвышался белый двухэтажный дворец. Судя по оживленному движению, вход на территорию за оградой не возбраняется, и мы направились к открытой калитке. Наше любопытство было вознаграждено с лихвой: еще издали над входом во дворец мы узнали портрет аскетического человека в долгополом сюртуке и небольшой национальной шапочке. Здесь, как оказалось, помещался мемориальный музей Джавахарлала Неру.

Через две недели исполнялась восьмидесятая годовщина этого выдающегося государственного деятеля Индии, и поток благодарных сограждан в бывшую резиденцию премьер-министра в предъюбилейные дни не иссякал. Мимо вечного огня, горящего бледным бездымным пламенем, посетители благоговейно приближались к дворцу и молча, неторопливо расходились по комнатам. Все здесь сохранилось так, как было при жизни хозяина. Приемная, гостиная, кабинет, огромная библиотека, жилые комнаты. Прибавилась разве экспозиция, рассказывающая в фотографиях о жизни и различных этапах деятельности Дж. Неру, да специально оборудованный зал, в котором выставлены для обозрения многочисленные подарки. Вместе с молчаливыми, бесшумными посетителями мы обошли музей, постояли в кабинете покойного премьер-министра, где навеки замолкли два служебных телефона, осмотрели календарь с заметками, полюбовались бешено распластавшимися в скачке конями из скульптурной группы «Русская тройка», подарок советского правительства. Знакомясь с тем, как жил и работал этот выдающийся человек, с особенной теплотой воспринимаешь слова Дж. Неру, запечатленные на огромном транспаранте. Слова эти обращены к тем, кто верил и поддерживал премьер-министра в его благородной неустанной деятельности.

«Они, — гласит надпись на транспаранте, — называли меня премьер-министром Индии, но правильно было бы называть меня первым слугой Индии».

В памяти советских людей Дж. Неру останется как один из творцов политики неприсоединения, как национальный индийский лидер, который считал дружбу и сотрудничество с Советским Союзом краеугольным камнем внешней политики Индии.