На дальних берегах

Глазам нашим вскоре предстало удивительное зрелище: под тентами, на коврах и циновках было расставлено множество изделий из дерева, бронзы, меди, камня. Пестрыми гроздьями висели яркие каменные бусы, рядами стояли причудливые латунные сосуды, различные металлические и деревянные фигурки животных, людей и богов. Тут же искусно сплетенные из расщепленного бамбука конусовидные корзинки для грузов любого размера — от огромных, метра полтора высотой, до небольших, всего полметра, предназначенных для детей. Вот грубые корзинки с лямками для переноски свиней, вот корзинки для овощей, а вот и плоские корзины-зонтики, годящиеся как для сбора фруктов, так и для защиты от проливного дождя. А в следующем торговом ряду разложены луки разных размеров, стрелы для охоты на птиц и зверей, самодельные ножи. Не знаю, есть ли сейчас в Индии охотничьи племена, но атрибуты охоты, как видно, пользуются спросом. Луки сделаны с удивительным мастерством. Сам лук изготовляется из ствола бамбука, а из тонких и очень крепких волокон делается тетива. Стрелы — из тонких шлифованных побегов бамбука, с острыми кованными наконечниками из железа и ярким оперением.

Это был известный всему миру Тибетский базар, который открыт круглый год с раннего утра до поздней ночи. Знаменитое место, с которым знакомятся все туристы, приезжающие в Индию.

В нас сразу же узнали новичков и начали наперебой зазывать в палатки. Как водится, появились самые «ценные» предметы, с таинственным видом извлекавшиеся из «запасников». Дескать, только для вас! Моментально выросла вокруг толпа мальчишек, которых продавцы безуспешно пытались разогнать. Зашныряли какие-то подозрительные личности, предлагая что хочешь: обменять доллары, продать «драгоценный» камень, вызвать такси или карету, познакомить с «очень красивой девушкой». Нет, решили мы, надо подобру-поздорову уносить отсюда ноги!

Не успели мы отойти, как нам попался мальчишка лет десяти. Завидев нас, он схватился рукой за живот и, хромая на обе ноги, потащился следом. «Бакшиш, сэр», — жалобно затянул он. Проковыляв метров пятьдесят и ничего не получив, он неожиданно преобразился: весело гикнув, во всю прыть помчался обратно на свой «пост» на перекрестке.

Обилие нищих на улицах поражало. Казалось, открылась какая-то преисподняя большого города и оттуда вылезло несметное множество калек, уродов, дистрофиков. Особенно много было детей, и они-то производили самое тягостное впечатление. Перед нами останавливается девочка лет двенадцати, изможденная, с большими печальными глазами. На руках у нее какое-то жалкое существо, похожее на обезьянку: большая без волос голова, ручки и ножки толщиной в палец. Это существо тоже смотрит на нас серьезными глазенками… И все же В. Н. Ярошенко настойчиво советует не останавливаться. Вскоре мы убедились в правоте его совета: стоило лишь подать кому-нибудь, как огромная толпа нищих бросалась на вас и, окружив плотным кольцом, обирала до нитки.

Дело в конце концов закончилось тем, что В. Н. Ярошенко остановил такси и, усадив нас, увез в отель.

Картина народного бедствия, с которой мы столкнулись на улицах ночной великолепной в своем убранстве столицы, была настолько поразительной, что разговор об этом продолжался и по дороге. Владимир Николаевич передал нам содержание статьи в газете «Стейтсмен», которая так и называлась: «Урожай нищих». В статье приводились весьма любопытные случаи. Оказывается пользуясь тем, что в Дели наступил благоприятный для туристов сезон, нищие со всех концов огромной страны, а особенно с юга, наводнили город. Причем в газете отмечалось, что попрошайничество не ограничивалось одним лишь упованием на милосердие сердобольного туриста. Нет, у нищих появились целые организации, которые действуют продуманно и с выдумкой. Скажем, милостыня на голодного ребенка, как мы только что видели, или настойчивое приставание прокаженного, выставляющего напоказ разрушительные последствия своей ужасной болезни, — все это старо. Однажды множество нищих остановило автобус с туристами и взяло его в плен, потребовав выкуп. Перепуганные путешественники заперлись изнутри и выдержали осаду, дожидаясь вмешательства полиции. Но это, так сказать, грубая работа. А вот более «художественная». К прохожему подбегает прокаженный и втыкает ему в пиджак нарисованный на бумажке государственный флаг. Естественно, движимый чувством брезгливости, прохожий сбрасывает с себя неожиданное «украшение», И тут на него набрасывается целая орава: его тащат в полицию, причем масса свидетелей готова под присягой подтвердить оскорбление государственного флага. Не дай бог кому-нибудь оттолкнуть от себя чрезмерно настойчивого нищего — свидетелей всегда множество, и дело может обернуться полицейским разбирательством об избиении.