На дальних берегах

Однако решительный, задиристый тон защитника израильской агрессии никого не напугал. Мировое общественное мнение было отлично осведомлено о преступных действиях захватчиков на арабской территории. В частности, делегат Ливана, выступивший сразу же за Хакоэном, привел убедительные доказательства бесчеловечных зверств израильских оккупантов над мирным арабским населением. Когда ливанский представитель рассказывал о насилиях, творимых над арабами, в зале возникло возмущенное движение. Я обратил внимание, как сузились глаза руководителя нашей делегации Ю. И. Палецкиса. Обычно вежливый, сдержанный, он и на этот раз овладел своими чувствами. О том, что творилось у него в душе, можно было лишь догадаться по колючему взгляду. Только это выдавало его волнение и возмущение. Уж слишком знакома была ему картина хозяйничанья оккупантов!

Мог ли человек, на себе испытавший и подневольную жизнь в буржуазной Литве, и познавший, что несет порабощенному народу хозяйничанье наглых оккупантов, мог ли такой человек оставаться равнодушным, слушая о бесчинствах израильской военщины?!

Когда делегат Ливана закончил свое выступление, слово попросил Ю. И. Палецкис. И пока он направлялся к трибуне, в зале затаилась напряженная тишина.

Выступление советского делегата было кратким. Оно не поражало слушателей ни красноречием, ни эмоциями, — Ю. И. Палецкис и на трибуне бывал неизменно сдержан. Но оно было деловым и как бы приглашало присутствующих приступить к выработке конкретных мероприятий. Юстас Игнович обратил внимание на то, что Израиль до сих пор не выполнил решения Генеральной ассамблеи Объединенных наций, постановившей отвести израильские войска с захваченных арабских территорий.

— Вы слышали, — заявил советский делегат, — насколько тяжело положение арабов. Мы поддерживаем предложение парламента Иордании и настаиваем на создании комиссии, которая на месте ознакомится с положением на оккупированных землях.

Представитель парламента Венесуэлы с гневом опроверг огульные обвинения израильского оратора, объявившего требования об отводе войск захватчиков коммунистической пропагандой.

— Израиль ищет ширму, чтобы оправдать свои преступные действия перед мировым общественным мнением. Мою родину трудно обвинить в причастности к коммунистическому блоку. Скажу больше, — в нашей стране вообще очень мало коммунистов. И тем не менее мы настаиваем на создании специальной комиссии.

О грубой попытке Израиля оправдать свои черные дела говорил и ливийский парламентарий. Ливия никогда не принадлежала к коммунистическому союзу государств, однако парламентарий высказывается за отправку в Иорданию полномочной комиссии. Оратор остроумно заметил, что, возражая против создания комиссии, Израиль тем самым разоблачает себя.

Видя незавидное положение, в которое попала делегация Израиля, слово попросил представитель США. Он поспешил на помощь своему сообщнику. Американский парламентарий выступал многословно и витиевато. Конечно, он не рискнул в открытую защищать израильскую агрессию, однако дал понять, что если Израиль не примет парламентскую комиссию, то последняя не справится с возложенными на нее обязанностями. Что это было: предостережение всем, кто настаивал на создании комиссии, или же завуалированный совет своему израильскому партнеру не прислушиваться к голосу большинства?

Голосование по предложенному вопросу показало, что Израиль и его высокие покровители остались в незавидном меньшинстве. Сессия в своем решении постановила создать и отправить в Иорданию полномочную комиссию для проверки положения арабов на оккупированных территориях. Казалось, неуклюжие уловки Израиля и его партнеров были биты. Однако никто из проигравших не чувствовал ни капли уныния, и такая реакция на провал своих усилий была по меньшей мере странной.

Вечером того же дня я спустился со своего этажа в бар гостиницы, чтобы выпить чашечку кофе. В баре было многолюдно, и я с порога увидел крепкую лысую голову Хакоэна. Израильский делегат, энергично жестикулируя, что-то с горячностью доказывал. Чашка с остывшим кофе была забыта и отодвинута в сторону.

Мое появление не осталось незамеченным. Давид Хакоэн умолк, сощурившись, посмотрел в мою сторону и вдруг, широко улыбнувшись, приветствовал меня на чистом русском языке. Признаться, это было поразительным — услышать от израильского парламентария безукоризненную русскую речь. Тут только я нашел ответ на мучивший меня вопрос: по давней партизанской привычке все замечать и брать на память, я обратил внимание, что во время выступления Ю. И. Палецкиса на сессии Д. Хакоэн сбросил наушники, как бы не желая слушать перевода. Оказывается, израильский делегат не нуждался в переводе на английский, он попросту великолепно понимал прямую речь советского представителя.