На дальних берегах

В отдалении, в самом углу большого двора, горели костры. Явственно пахло жареной бараниной. Впечатление было такое, будто мы находимся в праздничном степном ауле.

Гости вдруг встрепенулись: в той стороне, где горели костры, послышались бухающие удары барабанов. Лица собравшихся засветились любопытством. На фоне огней показалась странная процессия: оркестр, затем несколько солдат, а за ними слуги в белом несли на громадных вертелах зажаренных целиком баранов. Аромат душистого мяса стал гуще. Под гром оркестра процессия торжественно обошла весь двор, после чего туши баранов были водружены на столы. Началось пиршество. Каждый из гостей подходил к столу, брал тарелку, вилку, нож и отрезал себе кусок по вкусу.

Я встретился глазами с Ю. И. Палецкисом: он увлеченно орудовал острым ножом.

— Что вы себе выбрали, Юстас Игнович? — поинтересовался я.

Он показал тарелку с большим жирным куском баранины. Я предложил:

— Попробуйте-ка у меня.

Юстас Игнович отрезал небольшой кусочек, пожевал, удивился:

— Как вкусно! И не сравнить с тем, что я выбрал.

— Это вырезка, Юстас Игнович. Почечное мясо. Казахи в этом хорошо разбираются.

— Ну, значит вам и карты в руки! — заключил он, и мы вместе направились к соблазнительной туше барана, чтобы отрезать лакомый кусок вырезки.

Когда гости насытились, во дворе внезапно потух свет, но тут же вспыхнули разноцветные лампы, искусно спрятанные в листве деревьев. Двор расцветился причудливыми огнями. И словно в красочной восточной сказке, послышалась тонкая синкопированная мелодия, и как-то незаметно, непонятно откуда появились девушки-танцовщицы, плавно и ритмично двигающиеся в танце. Тоненько звенели погремушки на босых ногах танцовщиц. Девушки были в цветных прозрачных юбках, с открытой грудью. Игра огней, гибкие тела черных танцовщиц, извивающихся под ритм оркестра, завороженное восхищение на лицах гостей — волнующее, неповторимое зрелище.

Радушные хозяева не жалели сил и средств, чтобы сделать пребывание зарубежных гостей приятным и полезным. Нам запомнился прием и председателя муниципалитета столицы, у председателя сенегальского парламента, а затем и у президента республики, когда он вернулся из Франции. Советские парламентарии передали председателю Национального Собрания приглашение парламентской делегации посетить нашу страну, и это приглашение было принято с благодарностью.

…Делегат Израиля Давид Хакоэн сидел в зале заседаний недалеко от меня. Запомнилось его крупное, с характерными чертами лицо: впалые, изможденные щеки, горящие глаза и большой, нависающий над губами нос. Нервное напряжение почти не покидало его, морщины на лице, длинные губы все время в движении. Ему было лет шестьдесят пять, но он производил впечатление очень деятельного человека. К слову сказать, миссия господина Хакоэна на заседаниях Межпарламентского Союза заключалась в неблагодарной работе выдать черное за белое.

Еще находясь в Москве, мы ознакомились с жалобой Иордании на действия израильских властей на оккупированной территории. Сессия Межпарламентского Союза должна была обсудить эту жалобу и поставить на голосование вопрос о посылке специальной комиссии для проверки положения арабского населения.

Дискуссия развернулась после чтения меморандума, в котором рассказывалось о тяжелом положении арабов, попавших под власть захватчиков. Многие семьи на оккупированной территории остались без крова, без средств к существованию. Отсутствие даже самой элементарной медицинской помощи привело к тому, что среди населения вспыхнули эпидемии разных заболеваний.

Едва началось чтение меморандума, Давид Хакоэн прислушался, затем поднялся и пересел к американскому представителю. Склонившись друг к другу, сообщники стали вполголоса совещаться. Выслушивая наставления, израильский делегат кивал и кивал своим внушительным носом.

Так значит вот почему с такой страстью израильский представитель защищал американскую агрессию во Вьетнаме! Воистину, ворон ворону глаз не выклюет!

Закончив чтение, делегат Иордании сошел с трибуны. Немедленно вскочил Хакоэн и, вскинув руку, потребовал слова. Председательствующий сделал разрешающий жест. Израильский парламентарий в чрезвычайно взвинченном состоянии почти бегом направился к трибуне.

Что мог сказать он в защиту бесчеловечной политики своего правительства? Все тот же стандартный набор фраз об угрозе коммунизма. Горячность его выступления отнюдь не соответствовала убедительности. Он голословно отмел все обвинения иорданского правительства, объявив их… коммунистической пропагандой.

— На захваченной нами территории, — патетически воскликнул он, — арабы и евреи живут очень дружно, как давние старые друзья!

Что же касается создания парламентской комиссии, то по этому вопросу Хакоэн решительно заявил:

— Независимый Израиль не подчинен никому! Он сам в состоянии разрешить свои внутренние дела. Никакой комиссии мы на свою территорию не допустим!