На дальних берегах

Геннадий Дмитриевич был прав, рекомендуя нам гостиницу «Долепе». Коста Сариков был вежлив, предупредителен, но не навязчив. Утром, едва мы проснулись, нам подали на завтрак своеобразную простоквашу, предмет особой гордости хозяина отеля. В Алма-Ате я часто видел йогурт в магазинах, однако как следует отведал его лишь в Дакаре. Простокваша эта готовится на специальных дрожжах, которые Коста Сариков регулярно получает из Болгарии. Производит он ее сам, здесь, в Дакаре, однако на баночках йогурта была наклеена этикетка: «София, Болгария». Йогурт в Дакаре пользуется большим спросом, и Коста Сариков обеспечивает своей продукцией все французские рестораны.

В день приезда Геннадий Дмитриевич повез нас в посольство. Первым делом он позвонил в Министерство культуры Сенегала. Там директором департамента искусства и литературы работал наш коллега поэт Жан Бриер.

С Жаном Бриером я познакомился в Ташкенте на симпозиуме писателей стран Азии и Африки. Запомнилось его выступление, страстное, полное боли и гнева, в котором он заклеймил американскую агрессию во Вьетнаме. Прирожденный оратор, пламенный борец за национальную независимость, Жан Бриер пишет великолепные стихи. В Сенегале Жан живет как политический эмигрант. Родина его Гаити. В свое время Бриер занимал пост чрезвычайного и полномочного посла Гаити в Сенегале. С установлением на Гаити фашистской диктатуры Жан вынужден был покинуть родной остров. Но и в изгнании Бриер не расстается с мечтой о том времени, когда над Гаити вновь взойдет солнце долгожданной свободы.

— Жан, — говорил в телефонную трубку Геннадий Дмитриевич, — тут к тебе приехали друзья из Москвы.

По лицу Соколова видно было, что на том конце провода о чем-то горячо и энергично говорит весьма взволнованный человек. Геннадий Дмитриевич с терпеливой улыбкой слушал и понимающе кивал головой. Наконец он положил трубку и поднялся.

— Жан Бриер ждет нас к себе в гости. Я сказал, что мы явимся в двенадцать часов.

Соколов взглянул на часы.

— Как раз успеем. Идти недалеко. Он живет рядом.

На улице уже палило отвесное тропическое солнце. К счастью, идти нам оказалось действительно недалеко. Жан Бриер снимал квартиру по соседству с гостиницей, где мы остановились.

На наш звонок дверь открыла худощавая, тщательно одетая женщина с очень светлой кожей. Это была хозяйка дома Дилия Вье Бриер. Уже предупрежденная мужем, она ждала нас. На ней было короткое, по современной моде платье. Седые волосы причесаны и убраны…

— Жан сейчас придет, — сказала хозяйка, приглашая нас в гостиную, — он просит его извинить за задержку.

Рассадив гостей в кресла, Дилия принялась хозяйничать в баре. Она достала бутылку виски, лед, стаканы.

— Чистый или разбавить? — спросила она. — Кому как?

Мы попросили пополам с содовой. Бросив в стаканы с напитком по кубику льда, хозяйка обнесла гостей. Затем налила себе и опустилась в покойное кресло, очень непринужденно закинув ногу на ногу.

Не успели мы пригубить из стаканов, как у входной двери раздался резкий, нетерпеливый звонок.

— Жан! — просияла хозяйка и быстрыми легкими шагами нестареющей женщины вышла открыть.

Он ворвался в гостиную шумно, стремительно и с порога бросился ко мне. Мы расцеловались.

— Мой друг! — с чувством провозгласил Жан Бриер. — Я до сих пор под впечатлением Ташкента.

Его расспросам не было конца. Он не сидел на месте. Среднего роста, сухощавый мулат с чуть тронутыми сединой курчавыми волосами, Жан Бриер, казалось, был заряжен неиссякаемой энергией. Его спортивная фигура носилась по гостиной. Прихлебывая из стакана, он с чувством жестикулировал. Перейдя к делам, сразу набросал программу нашего пребывания в стране: с кем следовало увидеться, где побывать, что сделать. Жан Бриер был близко знаком с президентом Сенегала поэтом Леопольдом Сенгором, ценил его творчество. Он сказал, что, конечно же, вы должны обязательно увидеться с Сенгором. О подготовке к симпозиуму поэтов сообщил нам следующее. В Дакаре уже создан Национальный комитет по связям с писателями стран Азии и Африки. Президентом этого комитета назначен Алиун Сен, литератор, директор кабинета президента республики. Генеральным секретарем комитета является поэт Дуду Гей, сам он, Жан Бриер, назначен казначеем этого подготовительного комитета. Само собой понятно, заверил он, с его стороны будет сделано все, чтобы помочь нам.

Не знаю, что бы мы делали в Дакаре без Жана. Он знал здесь все и вся. Его деловитость не имела границ. При всей своей занятости на службе Жан сделал очень многое, чтобы наше пребывание в Сенегале было полезным и приятным.

На следующий день он заехал за нами в посольство и, едва поздоровавшись, принялся торопить:

— Быстро, быстро. Мы сейчас же едем на радио.

Оказывается, он уже договорился о нашем выступлении. Передача должна начаться через несколько минут.

— Да о чем же выступать? — удивился я, впадая помимо своей воли в бешеный ритм, навязанный Жаном.

— Как о чем? Вас будут спрашивать, вы будете отвечать. Не беспокойтесь, здесь вы среди друзей.