На дальних берегах

Давид Хакоэн заметил мое изумление и не стал таиться. Выяснилось, что родился он в Гомеле и примерно полвека назад совсем молодым человеком уехал в поисках счастья на библейскую землю. Судьба оказалась благосклонной к уроженцу Гомеля. За сорок пять лет он не только сколотил приличное состояние, но и преуспел на политическом поприще. В израильском парламенте Д. Хакоэн возглавляет военную комиссию. Поистине неисповедимы капризы судьбы: потомок гомельских ремесленников во главе наиболее агрессивной части израильского парламента!

Беседа наша была непродолжительной: у «земляков» попросту не находилось о чем говорить. Поражение на сессии, казалось, нисколько не отразилось на Д. Хакоэне: он был все так же возбужден, как бы предвидя годы бешеной деятельности на своем неспокойном парламентском посту. Его поведение, его осторожные реплики говорили о том, что мнение большинства для него и для его покровителей сущий пустяк. Дескать, ваше дело голосовать, а наше — поступать по-своему.

Это был любопытный экземпляр человеческой породы — один из тех, кто в националистическом угаре снова провозгласил печальной памяти доктрину о необходимости жизненного пространства. Неужели у несчастных совсем отбило память, и они забыли поучительные уроки нюрнбергского процесса главных фашистских преступников?

Больше нам с Д. Хакоэном ни видеться, ни разговаривать не довелось: сессия Межпарламентского Союза закрылась, а через день мы покинули гостеприимный Сенегал.

Так получилось, что ровно через год мне снова довелось побывать в гостях у сенегальских друзей. На этот раз наша поездка носила не столь официальный характер. Вдвоем с московским поэтом-переводчиком М. П. Кудиновым мы приехали в Сенегал, чтобы установить товарищеские отношения с литераторами республики, поговорить об издании в Москве на русском языке антологии сенегальской поэзии. В декабре нынешнего года в Дакаре планируется провести симпозиум поэтов стран Азии и Африки, и в связи с этим нашей делегации предстоит решить ряд чисто организационных вопросов.

Ничто, казалось, не изменилось за год. Тот же долгий путь с пересадками через весь европейский материк, тот же ранний час, когда огромный воздушный лайнер коснулся бетонного поля дакарского аэродрома, тот же улыбающийся, приветливый Геннадий Дмитриевич Соколов, встречающий нас у самого трапа. Впечатление такое, будто мы расстались с ним на день, на два, и вот опять вернулись в знакомый город, где ничего не изменилось, да и не могло, не успело измениться за столь короткий срок. А между тем незаметно, в трудах и хлопотах минул год, целых двенадцать месяцев, и я высовываюсь из окна машины, чтобы убедиться, все ли вокруг осталось прежним, и вижу, что все как было: и дакарский маяк с прежней методичностью посылает свои световые сигналы в безбрежный океан и медленно восходит солнце, жаркое тропическое солнце, палящий зной которого я так запомнил в прежний приезд.

Некоторые изменения коснулись лишь нашего устройства. Посольские машины остановились у четырехэтажного здания незнакомой гостиницы. На фронтоне отеля красовались аршинные буквы «Долепе». Геннадий Дмитриевич с неизменной своей улыбкой поясняет нам, что в этой гостинице теперь останавливаются все приезжающие в Дакар советские люди. Гостиница очень удобная, чистая, с установкой для кондиционирования воздуха. Но главное, что привлекает наших людей в «Долепе», это радушие и гостеприимство хозяина отеля.

— Вы будете чувствовать себя здесь как дома, — уверяет Геннадий Дмитриевич. — Вот увидите!

И в самом деле, воспоминания о том, как нас встречали и обслуживали в этой гостинице, относятся к наиболее впечатлительным от всей поездки.

Отель «Долепе», который, как мы убедились, стал чем-то вроде постоялого двора для всех приезжающих из Советского Союза, принадлежит большому другу нашей страны болгарину Косте Сарикову. Из Болгарии Коста уехал еще в 1930 году и много лет болтался по белу свету. В 1946 году судьба забросила его в Дакар. Здесь он прижился и в конце концов открыл вот эту гостиницу.

Хозяева отеля встретили нас в вестибюле. Мы увидели невысокого, очень подвижного старика лет шестидесяти с небольшим. Когда-то, видимо, его породистую голову украшали густые и черные кудри. Сейчас от былой красы — увы! — остался лишь редкий и совершенно Седой зачес. С Соколовым хозяин был знаком давно. Геннадий Дмитриевич представил ему приезжих. Мы познакомились с женой Косты, француженкой, худощавой, энергичной дамой. Когда миновала церемония знакомства и обычных любезностей, Коста пригласил нас в приготовленные номера.

— На четвертый этаж! — приказал он слуге, стройному мужчине в белой униформе.

На четвертом этаже Коста поселяет наиболее уважаемых клиентов. Там тише, прохладнее, а кроме того оттуда открывается великолепный вид на город, и мы частенько, особенно в пятницу, любовались сверху красочными карнавальными шествиями горожан (как известно, у мусульман пятница — особо почитаемый день).