На дальних берегах

Подоспевший переводчик из штаба партизанской бригады тут же на скорую руку допросил перебежчика. Он оказался солдатом французского батальона, который немцы бросили против партизан. Перебежчик рассказал, что он давно мечтал уйти к партизанам, чтобы вместе с русскими бить ненавистного врага. Немцы — поработители Франции, и у французов с русскими одна общая цель: разбить, уничтожить фашизм.

Француз был еще очень молод, совсем парнишка. Как сейчас помню его славянское скуластое лицо. Он стал членом нашего отряда и доблестно сражался. В одном из боев наш новый товарищ был убит. К сожалению, я не помню ни фамилии его, ни имени. Но вот спустя четверть века в центре французской столицы я вдруг вспомнил погибшего в русских лесах молодого партизана, и мне показалось, что вечный огонь воинской славы, зажженный под Триумфальной аркой, горит и в его честь.

Рядом с нами галдит и щелкает фотоаппаратами большая группа иностранных туристов. Гид, полная светловолосая француженка, без умолку трещит, показывая на ажурный остов Эйфелевой башни. Заученным тоном француженка рассказывает историю знаменитой башни. Построена она в 1889 году в честь состоявшейся в Париже международной выставки. Высота ее более трехсот метров, вес — семь тысяч тонн. Сейчас Эйфелева башня служит телевизионной вышкой. Лифт может поднять туристов на самую вершину. Желающие могут посетить ресторан или полюбоваться прекрасным видом, открывающимся сверху на город.

Гости Парижа обязательно посещают Булонский лес, прекрасный парк в западном районе столицы, а если они интересуются рабочим движением во Франции, им покажут «Красный пояс» Парижа — пролетарские окраины, а также старинное кладбище Пер-Лашез с местом расстрела коммунаров — Стеной коммунаров.

Мы не могли не посетить памятной для всех советских людей парижской улочки Мари-Роз на южной окраине. Там в доме № 4 долгое время жил Владимир Ильич Ленин. Великий вождь пролетарской революции занимал две крохотные комнатки. Сейчас на стене этого дома установлена мемориальная доска, а в комнатах французские коммунисты устроили музей В. И. Ленина.

В Париже мы пробыли три дня. Можно было бы рассказать и о зрелищных увеселениях французской столицы, и о том, как удивило нас парижское метро, которое мы, советские люди, привыкшие к подземным дворцам московского метрополитена, нашли очень грязным, запущенным, о блеске и нищете Парижа, но есть ли смысл повторять сказанное тысячи раз. Парижу посвящено множество страниц, написанных разными перьями, и мне кажется, что добавлять к ним новые описания излишне.

В день нашего отъезда в Париже хлестал ливень. Некоторые уверяют, что это счастливая примета. Не знаю, так ли на самом деле, но мы, взлетая с парижского аэродрома Буржэ, испытывали чувства, о которых наш казахский златоустый Жиренше говорил примерно так: вдали от родного дома, каким бы он ни был, он кажется просторным и светлым дворцом. По-русски же об этом можно сказать, что: «В гостях хорошо, а дома лучше».

ПО ДОРОГЕ ДОМОЙ

Дети везде остаются детьми: не успел отгреметь ураганный тропический ливень, с неба еще летели крупные, литые, как пули, капли, а чернокожие курчавые карапузы с радостными криками припустили по лужам. Ливень затопил город, и ребятишкам было приволье. Полуголые, а то и совсем в чем мать родила, они наперегонки бегали по грязным лужам и, вздымая тучи брызг, мокрые, счастливые, смеялись так заразительно, как могут смеяться только дети.

То и дело протирая стекла, мы наблюдали за беспечным весельем маленьких гвинейцев. Не знаю, что чувствовали мои усталые спутники, но я откровенно завидовал ребятне. После ужасающего ливня, когда лавина низвергающейся с неба воды почему-то казалась мне зловещего черного цвета, сильно насыщенный влагой теплый воздух был невыносимо тяжел. Глядя на резвящихся детишек, я как бы наяву ощущал освежающую прохладу накопившихся луж. Думаю, что вода в лужах была такой же неприятно теплой, как и нагревшийся, спертый воздух, но все равно вид брызг, осыпающих черные тельца задорно смеющихся ребятишек, приносил какое-то удовлетворение.

Мы возвращались домой, на родину, и по дороге заехали в Конакри. Непривычный африканский климат, бесконечные переезды сильно утомили всех, и мы заранее условились, что как только будут устроены все необходимые дела, мы тут же отправляемся на аэродром. Хватит впечатлений, мы сильно истосковались по дому.

В Конакри, столице Гвинейской республики, имеется всего две более или менее сносные гостиницы. В одной из них, построенной французами, мы и остановились. Строил гостиницу человек, хорошо знающий местные условия. Через сквозные отверстия в стенах все время ощутимо продувал ветерок и это хоть в какой-то степени облегчало наше существование. Здание отеля построено на самом берегу океана. Мы распахнули настежь окна и двери. Так что в номерах у нас, в больших, в европейском стиле комнатах, можно было как-то спасаться от выматывающей силы духоты.