На дальних берегах

«Политическая независимость сама по себе не означает полного национального освобождения, — заявил в свое время Секу Туре. — Конечно, оно является решающим и важным этапом. Но тем не менее мы вынуждены признать, что национальная независимость предполагает не только политическое освобождение, но и полное экономическое освобождение. Без этих двух необходимых условий социальный прогресс невозможен».

За годы самостоятельного развития в стране произошли колоссальные изменения. Декретами правительства и руководящей партии были национализированы земля и средства производства, осуществлена налоговая политика, приняты меры по ликвидации вопиющей отсталости гвинейского народа. Страна вскоре вышла из зоны французского франка и создала собственную валюту.

К сожалению, по некоторым вопросам государственной политики толкования гвинейских идеологов решительно расходятся с положением научного социализма. В частности, длительное время существовала доктрина ДПГ, отрицающая антагонистические классы в Африке. Секу Туре заявлял, что классовая борьба несовместима с африканскими социальными условиями, что она является двигателем лишь промышленно развитых стран, а не колониальных.

Словом, переход от докапиталистических отношений к социализму — процесс длительный и очень сложный. От государственных руководителей требуются при этом глубочайшие знания законов экономики, а также простое человеческое терпение. И горе тому, кто в стремлении поскорее осуществить свою политическую программу станет наплевательски относиться к объективным правилам развития общества и станет на сомнительный путь «скачков». Перепрыгивание через некоторые необходимые этапы не принесет стране ничего, кроме вреда. За примерами, кстати, далеко ходить не нужно: Китай с его «скачкообразным» методом развития как экономики, так и культурного строительства.

Портфель, набитый купюрами, которых едва хватило, чтобы рассчитаться за ночлег в гостинице, — молчаливый, но весьма красноречивый укор гвинейским руководителям. Скорость не всегда похвальное качество, особенно там, где речь идет о преодолении вековой отсталости целого народа.

Ночь на новом месте прошла беспокойно, и мы проснулись на заре. Открыв глаза, я долго не мог понять, что за шум доносится в распахнутые окна. И только поднявшись, догадался, почему так плохо мы спали. За ночь на океане разыгрался шторм, и грохот огромных волн, разбивающихся о берег, разбудил нас на самом рассвете.

Полюбовавшись из окна на бесконечные ряды буйно катившихся волн, мы стали одеваться. Час был ранний, и внизу, в ресторане, никого из посетителей не было. Однако прислуга уже явилась на работу, и стоило нам расположиться за столиком, как сразу же подошел официант.

— Хлеба, к сожалению, нет, — заявил он. — Только чай.

Видно было, что официанту нередко приходится бывать свидетелем непередаваемого изумления посетителей.

— Может быть, хоть молоко имеется к чаю? — без всякой надежды спросил я.

— Молоко есть.

— А кроме чаю что-нибудь еще есть на завтрак?

Официант помялся.

— Обычно, — сказал он, — у нас на завтрак только чай. Так уже заведено.

— Ладно, — смирился я. — Дайте нам чаю с молоком.

За соседним столиком недалеко от нас расположилась семейная пара с девочкой-подростком. Взрослые поглядывали на нас и улыбались, — они хорошо слышали разговор с официантом.

— Из Советского Союза? — обратился наконец к нам глава семейства, невысокий светловолосый мужчина. Мы сдержанно ответили, что да, советские люди.

— Недавно приехали?

— Вчера.

— Оно и видно, — нисколько не обращая внимания на нашу неприветливость, продолжал мужчина. — Хлеба здесь давно уже нет.

— Ну… хорошего в этом, по-моему, мало, — чтобы как-то поддержать разговор, заметил я.

— Разумеется.

Мы поинтересовались, чем же вызвано отсутствие хлеба.

— Своего зерна у них нет, а муку привозят из Америки. И вот завезли муку, зараженную жучком. Я пробовал хлеб из этой муки. Гадость! Не советую.

— Спасибо за совет. Действительно, лучше уж голодать, чем питаться таким хлебом.

Супруга нашего соседа, миловидная сероглазая брюнетка, в течение всего разговора поглядывала на нас с откровенным дружелюбием. В конце концов мы не вытерпели и спросили: кто же наши собеседники?

— Да тоже советские. Врачи. Работаем здесь вот уже два года.

— Здесь, в Конакри?

— Нет, в Канкане. Здесь мы по делам. Приехали на пару дней. Сегодня, сейчас вот, и уезжаем.

Встретить соотечественника за границей всегда приятно. Мы уже откровенно соскучились по дому и поэтому обрадовались незнакомым врачам, словно родным. Разговор за завтраком затянулся надолго.