На дальних берегах. Том первый

Склеп находился высоко на Шпиле. Отсюда открывался умопомрачительный вид. Куда не кинь взгляд: наверх, вниз в стороны — везде было небо такой чистой, пронзительной голубизны, какую нельзя описать. А когда спустилась ночь, то где-то так далеко, что сложно даже представить такие расстояния, зажглись точки, которые были громадными городами, но отсюда выглядели словно крохотные искры освоенных людьми территорий посреди темной шири диких, нехоженых мест. Кто построил столь высоко, что жизни не хватит подняться, целый храм было загадкой. Пройдя следом за Миледи по цилиндрическому коридору украшенному спиральной резьбой, Раш остановился на шаг позади неё, разглядывая каменный алтарь на котором лежал скелет в остатках погребального облачения.

Поставив контейнер, который она не доверила никому, Миледи достала оттуда нечто, похожее на голову глиняной статуи и начала обдирать с неё слои бинтов, глины и примитивных украшений, пока в руках не остался только череп. Видимо тот, которого и недоставало скелету. Приставив его к останкам, Миледи, с внезапной нежностью, погладила пожелтевшую от времени кость.

— Все, мой аш… Я исполнила ваше желание. Вы упокоились там, где желали. Спустя столько лет вы, все таки, добрались до столба, который держит небо.

— Это был дорогой вам человек, Госпожа? — после некоторого колебания поинтересовался Раш.

— Да.

— Понимаю… Вы дали ему обещание?

— Нет. Он отдал мне приказ… — Миледи усмехнулась, глядя на реакцию, — Удивлен, что кто-то, когда-то мог мне приказывать?

— Да, Госпожа.

— Он — мог. Он был моим ашем. Ты, сейчас, даже не понимаешь, что это значит. А я не смогу объяснить.

— Я могу попытаться понять.

— Даже попытаться не можешь. В твоем языке нет слов, чтобы объяснить это, не скатываясь в банальности вроде «учитель», «хозяин», «бог» и тому подобные, а ты сам не испытывал никогда этого единения воина и его клинка, в котором ты — орудие, полностью зависимое, но, одновременно, бесконечно важное и бесконечно ценное в тот момент, когда все висит на волоске и победа в поединке зависит и от мастерства фехтовальщика и от твоей прочности и остроты.

— Как маганские мамлюки?

— Жалкое подобие, созданное в стремлении повторить попытку имперцев возродить то, что они знали только по легендам, которое низвелось до привычной вам системы «хозяин-раб». Поэтому я и не хотела даже пытаться объяснять. Ты вырос в ином мире с другим набором ценностей и обречен рассматривать все с этой точки зрения. Как, впрочем, и я…

— Как его звали, Госпожа?

— Для меня — никак. Он — мой аш. Я — его дханхей. Других слов между нами не было.

— Как он умер, Госпожа?

— Как подобает. Ставший ашем не умирает своей смертью. Огромная сила дает могучих врагов. Они не будут ждать, пока ты решишь, что прожил жизнь до конца…

Миледи сделала требовательный жест и Раш вложил ей в руку длинный мундштук с уже тлеющей сигаретой. Некоторое время она молча курила. Потом, снова оглянулась на лежащий костяк…

— Эти тупые самодовольные церковные интриганы… Им удалось меня взбесить… Прятать то, что я ищу по всему миру, да еще и у меня под носом…

— Если желаете, я могу ими заняться, Госпожа.

— Не стоит… Они еще могут пригодится. Тем более, что это значит, что они не знали, что это такое. И что оно для меня значит. А вот тот «tovarisch» определенно знал. Мне это перестает нравится. Они действительно очень близко подобрались. Возможно, даже, уже опередили меня в некоторых вопросах.

— Есть сведения, что они сотрудничают с киттами, Госпожа.

— Да. И это мне тоже не нравится. Мелкие паскудные любопытные параноидальные комки шерсти оказались чересчур сообразительными.

— Вы полагаете, что объединившись, они станут проблемой, Госпожа?

— Слишком много силы и слишком много знаний. Они уже забрались очень далеко туда, куда забираться не стоит. И это привлечет ненужное внимание. Знание — свет, но не стоит зажигать факел в лесу полном чудовищ…

Снова повисло молчание. Раш почтительно стоял и наблюдал, как Миледи курит. Она тоже молчала, потом не поворачивая головы повелительно махнула мундштуком.

— У тебя есть еще вопросы. Спрашивай.

— Я не хочу утомлять вас, Госпожа.

— Ты спрашиваешь то, что считаешь нужным знать. Я говорю то, что считаю нужным тебе сказать.

— Тот человек. С которым вы встречались у Бен Машрика…

— Не трогай его. Даже не приближайся.

— Почему, Госпожа?

— Он тебя убьет.

— Он настолько хорош?

— Он — бич бессмертных. Обычный человек может от него спрятаться, может его запереть так надолго, что старость придет раньше. А вот мы с тобой — другое дело. За нами он будет приходить раз за разом, пока не добьется своего. Вопрос только — с какой попытки. А они у него бесконечные. Поэтому не зли его, не перечь ему, не переходи дорогу. Иначе он тебя убьет.

— Как убил вашего аша?

— Да! — ответ прозвучал резко, как выстрел.

— Но он не смог убить вас, Госпожа?

— Тому есть причины. Не убивать тебя у него причин нет.

— Потому, что вы с ним близки?

— И поэтому тоже. А мужчины его не интересуют. Даже такие симпатичные как ты.

— Я не хотел сказать ничего такого, Госпожа.