На Деда Мороза не охотятся

Но в данный момент она уже не слушала Деда Мороза, поскольку ее сын приложил к кухонному окну листок с подробным планом захвата шубы.

Мама лишь коротко кивнула и подошла к своему зажившемуся гостю с тарелкой имбирного печенья и стаканчиком мерцающего глинтвейна из светлячков:

— Вот, подкрепись немного…

В этом месте я должен снова вмешаться, ибо мать Гериберта сейчас употребит имя, от которого у меня — да наверняка и у моих читателей — кровь застынет в жилах. Однако следует уяснить себе, что после столь долгого знакомства Рита просто не могла все время повторять «господин Дед Мороз». С другой стороны, у Деда Мороза, похоже, не было ни имени, ни нормальной фамилии. Дед Мороз — это, в общем-то, просто название профессии. Сам он на эту тему никогда не заговаривал, но однажды сказал Рите:

— Ах, да оставьте вы этого «господина Деда Мороза», это звучит так официально, говорите, пожалуйста, просто…

Ну, и потом он назвал ей имя, которое мы еще ни разу не написали, потому что хотели прежде кое-что объяснить и потому что хотели, естественно, внести в наше повествование толику интриги. Итак, мы включаемся снова, когда Рита ставит на стол тарелку с имбирным печеньем и стаканчик светлячкового глинтвейна и говорит:

— Вот, подкрепись немного, Морзик.

Шокирует, правда? Вы бы никогда не подумали, что Деда Мороза, если знаешь его хорошо, можно вот так запросто называть «Морзиком»?

Но мать Гериберта сказала и того больше:

— Ах, Морзик, у тебя сзади на шубе жирное пятно, давай-ка я его быстренько застираю, все будет готово в пять минут.

И Морзик (которого мы впредь будем все-таки называть Дедом Морозом, поскольку знаем его не так хорошо, как Рита) сперва чуточку вздрогнул — он действительно крайне неохотно расставался со своей шубой, — но, испытывая к матери Гериберта полное доверие, он церемонно снял ее и протянул Рите:

— Только, пожалуйста, очень осторожно, это вещь уникальная, воссоздать такую невозможно.

— Да уж, конечно! — ухмыльнулся Вольфганг и принялся с невероятной скоростью выпиливать из тончайшей клееной фанеры шубу Деда Мороза.

— Я работаю по нанотехнологии, ребята, мне необходимо сконцентрироваться! — задорно крикнул он. Надев специальные очки, дававшие 3000-кратное увеличение, Вольфганг ловко манипулировал сверхмалым лобзиком, который едва можно было разглядеть невооруженным глазом. Ровно две минуты и сорок четыре секунды — и шуба была готова. Гастон обеспечил превосходную покраску, а Дитер с помощью фена моментально высушил фанерную шубу. Точно через четыре минуты и сорок девять секунд мать вернулась с шубой в гостиную:

— Снова как новенькая, Морзик. Только ее нужно немножко подсушить.

— Гм-м, — проворчал Дед Мороз, бросив на шубу короткий, но одобрительный взгляд. И снова принялся размачивать имбирное печенье в щедро налитом светлячковом глинтвейне.

Шуба

Друзья обступили Гериберта, державшего на руках таинственную шубу. Никто не произносил ни слова, и в возникшей тишине слышалось дыхание отца нашего львенка. Эрвин уже довольно долго, расплющив о стекло нос, заглядывал в окно клуба, чтобы ничего не пропустить.

— Как-то странно пахнет, — проговорил Эберхард, чтобы наконец положить конец молчанию.

— И на ощупь странная… — высказался Дитер.

— Издает странный шум, — присовокупил Гастон.

— Да это же мой отец, он за нами подглядывает, — объяснил Гериберт. — Но вы все-таки правы, такой шубы я еще никогда не видел.

Разумеется, Гериберт никогда такой шубы не видел, потому что это была, как-никак, шуба Деда Мороза. Она оказалась чрезвычайно легкой, хотя и с солидной подкладкой. Эберхард поискал в подкладке какие-нибудь провода или кабели. Потом все снова замолчали, пока не закашлял Басти:

— Кхе-кхе, — произнес он.

— Ч-что? — испуганно вскрикнули все.

— Ничего, ничего, просто мне пыль в горло попала, — успокоил их Басти.

— Я думаю, тебе надо ее примерить, — предложил Дитер.

Гастон с готовностью развернул перед Герибертом уникальное одеяние:

— Не изволите ли накинуть, — проговорил он голосом продавца из магазина мужского платья. Гериберт соизволил. Шуба оказалась ему слишком велика, приблизительно на двенадцать размеров. Это всем было видно. Но в тот самый момент, когда львенок, казалось, вот-вот в ней утонет, шуба чудесным образом съежилась. Она обтянула Гериберта, точно вторая шкура. Остальные в изумленном испуге отступили на шаг.

Некоторое время Гериберт как вкопанный стоял посреди лобзикового клуба. Вольфганг самозабвенно чесал за ухом сверхмалым лобзиком. Кнут прищурил глаза, в то время как Басти нервно переминался с ноги на ногу.

— Вот так сюрприз, — пробормотал Дитер.

— Ты как себя чувствуешь? — спросил Эберхард. — Что-ни-будь замечаешь?

Гериберт чувствовал и Гериберт замечал, но не мог выразить словами, что именно он чувствовал и что замечал. В нем появилась какая-то легкость или, точнее, какая-то необыкновенная легкость. Он вообще не ощущал шубы.

— Пройдитесь, пожалуйста, сделайте несколько шагов, — предложил Гастон, снова заговоривший голосом продавца из магазина мужского платья.