На день погребения моего (ЛП)

Тейн замахнулся, чтобы нанести один из своих мужественных ударов, Киприан увернулся, Тейн столкнулся с неповиновением и предпочел выглядеть смешным, преследуя Киприана по всем комнатам, а потом и на улице, выкрикивая угрозы о нанесении телесных повреждений, но сегодня Киприан был полон решимости избежать побоев, и, наконец, Тейн прекратил охоту. Это была пустая трата времени.

 — Полагаю, — наконец крикнул Тейн, — ты хочешь отказаться от своей части соглашения.

  —  Нет.

Конечно, он хотел отказаться от всего этого коррумпированного проекта, который сейчас, определенно, был более опасен, чем Киприан мог бы определить или предвидеть. Но он должен был продолжать, помоги ему Господь, почему? Позже обсуждая это в Вене с Максом Кеучем, Тейн тоже не смог удержаться и не пожать плечами с презрением — повторяющийся телесный тик, который он не мог контролировать:

— Этот мальчик всегда был дураком. Или ему известно, что его там ждет, или у него есть ключ к разгадке, но так или иначе он собирается довести дело до конца.

  — Может быть, — Кеуч размышлял вслух тем особым шепотом, который приберегал для профессиональных разговоров, — он устал, и жаждет конца. Не может организовать его сам, хочет, чтобы мы сделали это за него.

Киприан и Тейн замерли в противоположных концах венецианской квартиры.

— Делай, что хочешь! — в конце концов завопил Тейн, без лишних формальностей сел на поезд и уехал в Вену, где с недавних пор — секрет Полишинеля — он проводил всё больше времени. В обычных обстоятельствах этого могло бы оказаться достаточно, чтобы засунуть душу Киприана, хлипкую, как платье от Фортуни, в яркое маленькое колечко паники. Но пока его поезд ехал по мосту Местре, по направлению к Триесту, всё, о чем он мог думать хотя бы с какой-то ясностью — это Яшмин, в ужасе от того, что он теперь будет вынужден ей сказать, спрашивая себя, какая защита остается для людей вроде них от надвигающейся бури, столь всеобъемлющей, что на этот раз даже Тейну не удастся сбежать.

 —  Это вряд ли самые обнадеживающие новости, которые я мог бы тебе принести.

Она пожала плечами. Сегодня в корсете и в шляпе с плюмажем она казалась на фут выше, говорила с размеренными модуляциями, противоречившими ускоренным кофейным ритмам Триеста. Он вспомнил, как мало она нуждалась в защите. Как далеко они были от Клойстерз-Корта и сумрачной часовни Кингз-Колледжа.

  — И какова вероятность того, что я здесь наткнусь на этого Тейна?

  — Я не говорил ему, что ты здесь. Конечно, это не значит, что он не узнает.

  — Ты думаешь...

   Она запнулась, но он расслышал безмолвную часть ее вопроса.

  — Твои неприятности в Вене? Он вполне на это способен.

   Она посмотрела на него особенным взглядом.

  —  Когда-то вы с ним были близки. Но...

  — Любовь ли он всей моей жизни? Яшмин...Ты — любовь моей жизни.

   Что он только что произнес?

   Кажется, она не обратила внимания на его слова.

— Да, но ты продолжаешь выполнять то, что он тебе велит. Вот теперь ты едешь туда по его приказу.

—  «Но есть слово «честь», —  процитировал он не совсем в ответ, —  и голос юнца».

— И что это значит? Он играет не в крикет. Вы всегда, все вы, разглагольствуете о чести. Это из-за наличия у вас члена, что ли?

  — Я бы не удивился.

Но он бросил на нее быстрый взгляд, и она поняла, что не должна на него реагировать.

  — А если он отправляет тебя в ловушку?

 — Слишком хитроумный план для Тейна. Он просто наймет убийцу с кинжалом.

 — Тогда что мне делать здесь, в Триесте? В этом еврейском городе? Пока я буду ждать возвращения своего мужчины?

Он огрызался на нее в ответ, и кто-то из них почти наверняка был готов произнести словосочетание «неблагодарное занятие». Но недавно он начал находить извращенное удовольствие в Терпении — не столько добродетель, сколько хобби, требующее самодисциплины, подобно шахматам или скалолазанию. Он улыбнулся, насколько мог, любезно.

  —  Что рекомендуют на Чанкстон-Кресчент?

 —  Хранят странное молчание.

Мгновение казалось, что они смотрят друг на друга с разных краев глубокой расщелины в земле. Он восхитился легкости, с которой она позволила уплыть надежде.

—  Я сведу тебя с Владо Клиссаном. Он все-таки способен устранять обычных вредителей.

  — Когда ты вернешься оттуда, куда собрался?

 — Это достаточно простое задание, Яшмин, просто короткий визит по ту сторону гор и обратно, это не должно занять много времени... Что у тебя с деньгами?

— Я — авантюристка, деньги для меня — не проблема, даже когда у меня их нет. А что это за взгляд? Он как-то противоречит слову «честь».

Они встретились в «Каффе дельи Спекки», кажется, она была вся в белом, от лайковых ботинок, от которых ему с трудом удалось оторвать взгляд, до бархатной шляпы с драпировкой и эгреткой, хотя год окутывал мраком и холодом, и модные дамы на Пьяцца-Гранде глазели на нее.

 —  Я не буду ни за что тебя благодарить, — предупредила его она.

  — Надеюсь, что нет.