На день погребения моего (ЛП)

Он всё больше времени проводил в депо Хименеса, словно какой-то безмозглый гуртовщик, смотрел на поезда, смотрел на пустые пути. В один прекрасный день он купил билет в Столицу в один конец, сел в поезд и отправился на юг. Никаких криков adiós compañero, удачи, Фрэнк —  ничего такого. Дошло до нескольких пригоршней бобов в день для кого-то другого.

В Столице, в темном затрапезном ресторане возле вокзала, Фрэнк столкнулся с Гюнтером фон Касселем, которого не видел со времен Тампико. Гюнтер пил импортное немецкое пиво из глиняной кружки. Фрэнк заказал бутылку «Орисабы» местного производства.

 — Ну, Гунни, что, черт возьми, ты до сих пор делаешь здесь, я думал, ты в Чьяпасе, выращиваешь кофе и тому подобное.

 — Приехал сюда по делам, сейчас не могу вернуться. Когда начинаются неприятности в Оахаке, а в последнее время они там просто постоянно, железнодорожную линию на Чьяпас отрезают. Мое ночное ожидание сверх чаяния затянулось. Так что я часто хожу на вокзалы, надеясь проскользнуть в лазейку законов удачи.

   Фрэнк пробормотал что-то о трудностях на севере.

  — А, веселые были времена, надеюсь.

  — Не так давно. Сегодня — очередные нетрудоустроенные Орочисты.

—  Есть вакансия в поместье, если интересуетесь. Если мы вообще сможем вернуться. Платить вам будем щедро.

— Какой-нибудь надсмотрщик над непокорными Индейцами, выстроенными в ряд? Мне ходить с плетью и тому подобное? Думаю, нет, Гунни.

Гюнтер рассмеялся и начал размахивать туда-сюда своим глиняным бокалом, разливая пену на шляпу Фрэнка.

—  Конечно, вы, как северо-американец, должны испытывать ностальгию по временам рабства, но на высококонкурентном рынке, каковым стал рынок кофе, мы не можем себе позволить застрять в прошлом.

 Гюнтер объяснил, что прежде чем урожай покинет плантацию, cafetal, «ягоды» кофе должны быть очищены от мягкой красной наружной оболочки, а также — от слоя кожуры под ней и, наконец, от того, что называется «семенной оболочкой», под которой, в конце концов, находится зерно, пригодное для экспорта. Прежде всё делали вручную, а в наши дни эту работу более эффективно выполняют различные механизмы. Плантация фон Касселей находилась в процессе механизации, и машины, в том числе — стационарные двигатели, электрогенераторы, гидравлические помпы и небольшой, но растущий автомобильный парк —  требовали регулярного технического обслуживания.

  — Много работы для одного побитого герильеро, — показалось Фрэнку.

 — Ты подготовишь свою команду, натюрлих. Чем большему они научатся, тем меньше ты будешь работать, все в выигрыше.

  — Как насчет Сапатистов, кто-нибудь из них играет в этом заметную роль?

  — Не совсем.

 —  Предположительно? Вероятно, вам лучше мне всё рассказать.

Учитывая количество мятежей против режима Мадеро, которые сейчас пылали по всей стране, в Чьяпасе до сих пор, по словам Мадеро, было спокойно, насилие принимало более привычные формы семейных вендетт или того, что одни называли «бандитизмом», а другие —  «переделом», в зависимости от того, кем были исполнитель и заказчик. Но в конце прошлого года началось серьезное восстание неподалеку от Оахаки, искра разгорелась из спора между Че Гомесом, мэром и jefe politico, градоначальником Хучитана, города, расположенного на расстоянии двухсот миль или около того к западу от плантации Гюнтера, и Бенито Хуаресом Маса, губернатором Оахаки, который в прошлом году попытался заменить Гомеса, послав федеральные войска в Хучитан. Градоначальник, jefe, устоял — в последовавшей битве сменный отряд федералов был уничтожен, и в конце концов коннице и артиллерии федералов необходимо вернуть контроль над регионом.

Тем временем армия чегомистов контролировали остальную часть региона. Мадеро, не очень-то любивший губернатора, пригласил Гомеса в Мехико на переговоры с федеральной гарантией неприкосновенности. Но Гомес проехал всего лишь несколько миль по железной дороге через перешеек Теуантепек — там его остановили люди Хуареса Маса, арестовали и расстреляли.

— Это никоим образом не прекратит мятеж. Сейчас федералы заблокированы в Хучитане и в нескольких других городах, в то время как нескольким тысячам нереорганизованных чегомистов принадлежит сельская местность, а если они захотят — и железная дорога. Вот почему в данный момент Чьяпас отрезан от остальной страны.

Они обедали в ресторане, освещавшемся сверху через световой люк из кованого железа и обветренные окна. Работники исторического центра —  репортеры и тому подобные —  собирались за столиками в альковах, курили сигареты и пили мадриленьос. Свет, сначала золотой, неуклонно темнел. Дождь подоспел примерно в то же время, что и суп, и начал стучать по люку.

 — Я стесняюсь просить об услугах, если ситуация не безвыходна, —  сказал Гюнтер, — но урожай дозревает, мой бригадир, я уверен, тайный Сапатист, и я каждую ночь схожу с ума, воображая, что они там замышляют.

  —  А есть какой-то обходной путь?

  —  Есть человек, с которым я могу поговорить.