На Диком Западе. Том 3

— Вернись, друг и спаситель! Вернись, освободи меня! Но не послышалось ответа на его отчаянный призыв. Зато поднялось из травы темное кровавое лицо, и кто-то кинулся к Роланду, но споткнулся о тело убитого воина, и потом со стоном и вздохом подполз к груди Роланда. В это время вспыхнул огонь, и при его свете Роланд узнал Пианкишава. В его судорожно сжатой руке блестел нож, которым он уже столько раз угрожал Роланду. Теперь, перед смертью хотел он выместить свое бешенство на пленном. Дрожавшими пальцами ощупал он его одежду и нанес ему в грудь несколько неверных и слабых ударов, которые едва проникли сквозь одежду Роланда. Во время этих бессильных попыток убить пленника он шатался от слабости и напрасно старался придать себе более устойчивое положение, упершись левой рукой о землю. Наконец последние силы оставили его, удары ножом становились все слабее и невернее; он изнемог и всей тяжестью своего грузного тела рухнул на Роланда. Еще несколько раз шевелился он и стонал; наконец вытянулся, и Роланд стал очевидцем, как скончался, лежа на нем, его враг.

В этом положении, из которого Роланд без помощи никак не мог освободиться, он снова возвысил голос, призывая на помощь неведомого друга и союзника. Крик его разнесся по лесу, эхо проснулось кругом. Но никакого ответа не последовало, и ничьи шаги не приближались… Роланд весь дрожал при мысли, что он освобожден своими друзьями, чтобы беспомощно, в отчаянии томиться среди кровавых трупов. Этот страх и неимоверная тяжесть трупа Пианкишава подрывали его и без того уже ослабевшие силы. Он потерял сознание и лишился чувств…

Глава XIV Освобождение

Когда Роланд открыл глаза, он не лежал уже более, как пленный, вытянувшись под тяжелым крестом и придавленный трупом Пианкишава. Его конечности были свободны, а голова покоилась на коленях человека, который заботливо спрыскивал ему лоб и грудь водою из протекавшего тут же ручья. Вероятно, он перенес сюда Роланда во время его обморока. Удивленно стал Роланд оглядываться, и взор его прежде всего упал на окровавленные трупы индейцев. Содрогнувшись, отвел он глаза от этого зрелища и, подняв их, посмотрел на лицо своего освободителя. Каковы же были его удивление и радость, когда он узнал в нем своего прежнего вожатого и посла, верного и отважного квакера Натана. Этот старательно продолжал свое дело, а маленький Пит стоял рядом с ним, виляя хвостом, как будто радуясь, что узнал в Роланде старого знакомого.

— Натан, это вы? — воскликнул Роланд, схватив за руку квакера и делая напрасное усилие подняться с его колен. — Во сне я все это вижу или наяву?.. Скажите же, какими судьбами вы здесь? И вы ли это на самом деле?

— Это я, друг, — отвечал Натан, улыбаясь. — Я и маленький Пит. Больше никого тут нет!

— А я? — закричал Роланд в радости. — Я опять освобожден? А дикие? А Пианкишав? Они все убиты?

— Все, все, — сказал Натан, немного помедлив. — Злые существа не будут тебя никогда более беспокоить…

— Кто же освободил меня? — спросил Роланд с жаром. — А, Натан! Что я вижу? Ваше лицо и руки обагрены кровью! Так это вы освободили меня? Говорите же, Натан, честный, храбрый, добрый Натан!

— Значит, ты не считаешь за грех и безбожие, что я схватил свою винтовку и выстрелил в бездельников-индейцев, чтобы дать тебе свободу? — спросил Натан. — Ведь правда, друг, только потому я это и сделал, что видел, что никаким мирным способом невозможно тебе помочь. Я видел врагов, лежавших рядом с тобой и готовых раздробить тебе череп секирами, и тогда уж я не мог удержаться. Надеюсь, что совесть твоя не упрекнет меня за этот поступок.

— Упрекнет? — вскричал Роланд, горячо пожимая руку Натана. — Ей-Богу же, это был поступок, за который я буду век благодарен, — поступок, которым вы приобретете всеобщее удивление и уважение, как только я расскажу о нем!

— Нет, друг, рассказывать об этом ничего не надо, — прервал его Натан. — Довольно, если ты сам убежден в правильности моего поступка. Поэтому молчи обо всем, что ты видел и увидишь, и не забывай, что я человек мирный!

— Но, Натан, — спросил, наконец, Роланд, — что станется с моей бедной сестрой? Вы ничего не слышали о ней и не видели ее? А мои друзья-переселенцы? Где они? Не последовали ли они за дикими и не освободили ли уже Эдит?

— Не спрашивай так много зараз! — отвечал Натан, причем его до тех пор радостное лицо омрачилось грустью. — Лежи пока спокойно. Пускай твои холодные, как лед, ноги согреются, и раны будут лучше перевязаны. Когда ты будешь в состоянии встать и ходить, ты узнаешь все, что я знаю, — все доброе и недоброе. Пока же будь доволен тем, что ты в безопасности.

— Господи! — воскликнул горестно Роланд. — Вижу по всему, что сестра моя еще в плену… А я вынужден лежать здесь, свернувшись, как червь, и ничего не могу сделать, чтобы помочь ей. А мои друзья, переселенцы, они-то хоть, по крайней мере, не настигнуты дикими?