На дне озерном

Риелтор выругался, вытирая с губ красные пятна. Даша вжалась в заднее сиденье, быстро пытаясь придумать путь отступления. Автомобиль сдвинулся с места, за окном замелькали серые пейзажи ноябрьской природы. Алексеевка проносилась мимо, и у Даши сжималось сердце до брызнувших из глаз слёз. Нахлынула тоска, какой она никогда не испытывала: ни когда уезжала из родительского дома, ни даже на бабушкиных похоронах. Будто её сердце вовсе оставалось здесь, а Дашу увозили, предварительно вырвав необходимый орган из груди, и теперь на его месте зияла дыра, терзаемая осенним ветром.

– Ну, ты посмотри на неё, – сокрушался Фома с переднего сиденья. – Сидит, ревёт. Чего ноешь, а, рыбка? Скоро начнётся новая жизнь. Ты будешь в восторге!

На последних словах он расцвёл, и хороший настрой передался и риелтору. У Даши же от его оскала по коже пробежал холодок.

– Куда вы меня везёте? Не надо говорить, что домой.

– А она не глупая, – с сожалением произнёс он и повернулся к Фоме. – Много за неё не заплатят.

– Ты…Ты хочешь меня продать? – голос задрожал, как Даша не пыталась сдержаться.

– Ой, только не надо здесь устраивать трагедию! «Мы семья, как ты можешь!» Знаешь, сколько я такого выслушал? Так что заткнись и не запачкай мне там салон соплями, поняла?

Тормоза заскрипели, и их кинуло по салону. Даша была не пристёгнута, потому вылетела едва ли не в стекло, повиснув между сиденьями.

– Ты что вытворяешь?!

– А откуда я знал, что здесь люди есть!

Даша вернулась на место, потирая ушибленное плечо, и ахнула: в паре сантиметров от капота стояла девушка, спрятав лицо под опущенными волосами. В полуметре возвышалась вывеска. «Алексеевка» было перечеркнуто

Они на выезде.

– Девушка, – риелтор выглянул в окно, обращаясь к девушке. – Вы не могли бы освободить дорогу? Мы, как бы, торопимся.

Вместо ответа она подняла голову – белые глаза блеснули в свете фар. Даша узнала в ней Хозяйку.

И сама едва призналась, как же рада её видеть.

Фома нервно сглотнул.

– Вот так встреча…

Риелтор тоже смекнул, что происходит что-то неладное, и вернулся в салон, плотно прикрывая окно. Потом резко нажал на газ, отъезжая назад и выкручивая руль. Объехать её по обочине не выйдет: там овраг, а Фомина четырнадцатая вряд ли переживёт подобные американские горки. Потому риелтор сильно сдал назад, а потом вжал педаль и понёсся прямо на девушку.

– Нет! – только и успела выкрикнуть Даша, когда до катастрофы осталась секунда.

Но её не произошло. Машина замерла на том же месте, где притормозила и впервые. Риелтор пробовал ещё и ещё, и с каждым разом улыбка на лице Хозяйки становилась всё шире, являя гнилые зубы, всё безумнее.

– Хватит мне тормоза портить! Или до тебя с первого раза не дошло? – взорвался Фома, когда на пятый раз ничего не вышло. – Дай я сяду, уж не первый день за рулём как некоторые.

Риелтор запыхтел от раны задетого эго, но всё же начал отстёгиваться. Он первым вылез из машины, и всё внимание Хозяйки было приковано к нему. Его же нисколько не напрягало её присутствие, потому он обошёл капот, едва не задев её плечом, и уже направился к пассажирской двери, как вдруг замер. Его кожа сначала покраснела, потом позеленела и снова обрела пунцовый оттенок. Глаза закатились, являя белизну, разрезанную покрасневшими сосудами, сам риелтор схватился за горло. Он закашлялся, и изо рта полилась вода. Сначала так Даше показалось. Но вскоре стало видно, что это зелёная слизь, густая и тёмная, она лилась изо рта, ушей и проступала даже в уголках глаз, в то время как тот мучился от удушья. Когда он упал на колени, Даша больше не могла наблюдать, но всё ещё отлично слышала то, как её похититель захлёбывается в болотных топях.

Фома выходить из убежища не спешил и спокойно наблюдал за жестоким убийством своего компаньона.

– Зачем вам я? – наконец обретя голос, спросила Даша прямо над его ухом. Тот дёрнулся, но отвечать не спешил. – Кому вы продаёте… рыб?

– Ага, щас я тебе и сказал. Фигу видела? – тревожно рассмеялся Фома, бегая глазами по сторонам.

– Я-то тебе лучшую жизнь хотел устроить. А надо было сразу на мясо пустить, ещё после похорон, пока не оклемалась.

– Да пошёл ты!

Его Даша тоже попыталась припечатать наглой рожей о панель, но тот раскусил её план и выкрутил запястья: она ойкнула от боли и отползла в угол.

Когда риелтор перестал издавать хоть какие-то звуки, внимание Хозяйки переключилось на Фому. Машина заглохла, хотя ключи никто из замка зажигания не доставал – осталась только музыка. Романтичный француз пел о чём-то спокойным голосом под аккомпанемент пианино, когда Фома нащупал у себя под курткой жабу. Точнее, Даша только услышала, как он по-девичьи заверещал, подскакивая на сиденье и пытаясь разорвать одежду голыми руками. Когда он сообразил расстегнуть её, уже как ошпаренный выскочил на улицу. Саму виновницу удалось увидеть позднее, когда Фома добрался до неё – та успела залезть глубоко в штаны – и швырнул на асфальт.

Жаба ответила ему что-то на своём, жабьем, и отскочила подальше от неадеквата.