На дне озерном

Они поднялись и проскользнули в длинный коридор с множеством дверей и редкими лампами. Хозяйка двигалась вперёд, ведя носом, будто принюхиваясь, как собака. Она металась от одной двери к другой, дёргая ручки, но ни одна из них не поддалась.

– Ты привлекаешь слишком много внимания! – раздраженно шикнула на неё Даша.

Наконец, Хозяйка замерла с поднятым вверх указательным пальцем, и указала на одну из последних, совсем хлипкую, вроде тех, что стояли в Дашиной школе: если облокотиться на неё, корпус тотчас проломится. Однако, когда Хозяйка толкнула её с ноги, та отлетела, но не сорвалась с петель и не деформировалась. Только по ту сторону раздался многоголосый женский визг.

– Это же раздевалка! – возмутилась её беспардонностью Даша, но та уже вошла внутрь и наверняка не услышала.

Пришлось проследовать за ней.

Здесь оказалось что-то вроде гримёрки: длинное зеркало со столом, несколько лавочек и перекладины, на которых одиноко висели несколько ярких, блестящих, но совсем маленьких наряда. Единственным светом оставались лампы по периметру зеркала, отчего при виде них начинало слепить глаза.

Девушек на такую небольшую площадь оказалось больше десяти, точно Даша не смогла посчитать, когда они с рёвом бросились в ноги Хозяйки и повисли на краю рубахи, проливая слезы. От эмоций каждая из них выпустила истинный облик, потому рука об руку оказались щуки, какие-то грызуны и лисы.

Не только Хозяйкины сёстры здесь были, но и Полудницы с Сумерицей.

Их плач наверняка был слышен во всём клубе, но Даша всё равно прикрыла дверь, чтобы хоть как-то скрыть происходящее от посторонних глаз. Отчаяние на их лицах сменилось надеждой, и Хозяйка обнимала их, как родных дочерей, вернувшихся наконец домой, гладила по волосам и мягко приговаривала:

– Больше ничего не страшно, теперь вы со мной, сейчас поедем домой.

Даже у Даши что-то внутри ёкнуло от этой материнской нежности. Её мать никогда не вела себя подобным образом, и, пожалуй, смотря фильмы и сериалы, где такое происходило, Даша всегда подсознательно желала этого. Ждали и любили её отец с бабушкой, а мать не умела проявлять чувств, хотя и говорила, как мечтала о дочери в особо хорошем расположении духа.

Только так можно объяснить, почему она подошла к ним, присела рядом, раскинула руки в объятьях и зарыдала вместе со всеми.

– И ты моя рыбка, и ты моя рыбка, и ты тоже моя рыбка…

Душу захватила удушающая тоска, но рядом с ней она рассеивалась. Её пальцы вплетались в волосы, отгоняя всё плохое, ненужное, оставляя только свет и тепло. Даша забылась в своём несчастье, полностью отдалась забытью и не знала, сколько прошло времени прежде, чем…

Дверь со всей силы распахнулась, снова едва не сломавшись о стену – на пороге стоял высокий мужчина в деловом костюме и с крайне недовольным выражением лица:

– Что здесь происходит?!

Девушки закричали, мигом растеряв всё слезы, и забились в разные углы, прикрываясь полотенцами или одеждой. Он даже не обратил на них внимание, а последовал сразу к Хозяйке, наверняка нарочно наступив Даше на руку. Та выругалась и тоже отошла подальше от него.

– Ты кто такая моих девочек пугать? Охрана, выведите её! Понаберут тут и проходной двор устраивают…

Нажать на тревожную кнопку он не успел. Хозяйка оказалась совсем рядом, заглядывая ему в глаза и шепча что-то. Вся ярость слетела с его лица, уступая место панике. Лишь спустя какое-то время Даша заметила, что именно она делает.

Его щёки, шея и руки начали увеличиваться, в то время как отёк на лице Хозяйки стал уходить. Кожа мужчины натянулась до предела, когда он сам стал больше походить на аквариум. Только тогда тот обрёл дар речи и бросился на неё, сжимая худую шейку в лапищах:

– Прекрати! Прекрати это делать, а то задушу!

И он вправду стал душить, серая кожа на её лице приобрела ещё более светлый оттенок, а пальцы с гнилыми ногтями вцепились в его запястья. Сказать что-то у Хозяйки не выходило, только глотать воздух ртом наподобие рыбы.

Лицо мужчины начало ползти по швам, заливая один глаз кровью, но тот всё равно не отпускал. Лишь когда кожа на руках вздулась пузырями и начала лопаться, тот взвыл от боли и отбросил её в сторону.

– Каждый, кто идёт против меня или моих кровных сестёр Полудницы и Сумерицы, больше не существует с нами на одной земле, – из угла прошептала Хозяйка, проклиная его.

Но мужчина её не слышал: он кусками снимал с себя эпителий, потом сетку сосудов, добираясь до самого черепа. Даша готова была поклясться, что видела его носовой хрящ, на глазах превращающийся в желе. Его крик разносился эхом по коридору, когда скальп произвольно сполз с его головы, и крови, почти полностью залившей белый костюм, стало ещё больше.

Ему оставались считаные минуты, когда Хозяйка поднялась на ноги и схватила лежачего за подбородок, призывая поднять голову – мясо на этом месте зашипело, и запахло жареным.

– Будешь ещё торговать моими сёстрами?

Он выдал что-то несвязное: ещё минуту назад работорговец выплюнул зубы и гнилой кусок, оставшийся от языка.

– Приму это за «нет». Рыбки, собираемся и на выход.