На дне озерном

Позднее пришло осознание, что, скорее всего, из-за нападения птицы Матвей так кричал. Мало ли, что тот мог выклевать.

Тоня заглянула в окно, подтягиваясь к наличнику, и обомлела: на полу лежал Матвей с окровавленными безднами вместо глаз. В них что-то шевелилось, и она поспешила отвернуться – ещё свежи были воспоминания о смерти Светланы.

– Это ты сделал? Это ты его убил? – воскликнула Тоня, бросаясь на ворона – тот отлетел, не желая нарваться.

И голосом Матвея ответил:

– Он жив. Просто немного ослеп.

Тоня вытаращила на него глаза.

– Зачем?

– Чтобы крушить было тяжелее.

Ворон приземлился на ближайший штырь и принялся чистить перья, как ни в чём не бывало.

– Ты знаешь, как он вырвался из погреба? – осторожно спросила Тоня, всё ещё не веря, что общается с птицей.

К мыслям о постоянном голоде и собственном небьющемся сердце она уже успела привыкнуть, а вот такие беседы были для неё в новинку.

Ворон втянул голову в плечи и выпрямился, имитируя пожимание плечами.

– Хозяйка дала ему своих головастиков. Они прогрызли замок, а потом и одну из ножек. Я решил, что не стоит упускать такой шанс. Теперь придётся отлавливать их по всему дому.

– Может, домовый дух сам справится?

Ворон каркнул – такого страшного смеха она ещё не слышала.

– Какие же вы все бестолковые, – проворчал он, цитируя Хозяйку – та всегда так говорила сёстрам, даже если оставалась довольна результатом.

Тоня подняла брови в удивлённом жесте, но сразу же хлопнула себя по лбу.

– Это… Это ты и есть дух?

– Нет, почтальон Печкин, – проскрипел он.

Внутри неё всё ликовало – выходит, не соврали сёстры про защиту, про дом, неприступный для Хозяйки. Вот только…

– Почему же ты не явился, когда Даша тебя вызывала? Почему не помог нам, когда Матвей только вломился в дом?

– Не нужно забываться! – каркнул ворон, в агрессии даже поднимая крылья. – Я не собака-поводырь, а вольный дух. У меня своих дел полно. К тому же я бился в окно, но никто не открывал. Думал, вы решили своими силами, и улетел.

– Ты бы очень нам помог, – раздосадовано вздохнула Тоня.

– Конечно! Вы же сами никогда не справитесь!

Она ещё раз заглянула в окно, но Матвей лежал неподвижно на том же месте. Прежде чем перелезть через подоконник, Тоня стряхнула с волос и плеч налетевший снег, образовавший небольшие сугробы. Ворон залетел следом. Икона отправилась на место, а свечу она зажгла, не забыв закрыть окно.

– Когда он очнётся?

– Скоро, – пообещал её спутник, приземлившись на мягкую обивку кресла острыми когтями.

Тоня присела рядом с Матвеем, осторожно хлопая по карманам. В джинсах она нашла спичечный коробок, который даже рискнула открыть – но сразу же задвинула, увидев несколько ползающих мальков. Там же отыскалась зажигалка и острый – она даже поранилась, когда нащупала его – осколок зеркала.

Увидев его, ворон поднялся в воздух, гулко хлопая крыльями, и начал каркать. Тоня поспешила отвернуться, чтобы лучше его рассмотреть, но он приземлился ей на плечо, крыльями заставляя отбросить осколок.

– Что ты делаешь? – воскликнула она, уворачиваясь, но тот всё же выпал из рук.

– Кто ж в битое зеркало смотрится, дурёха?!

– Ладно-ладно! Только что оно делает у Матвея?

Ворон опустился на пол, сам нагло вглядываясь в отражение. Тоня хмыкнула, уже готовая выдать возмущённую тираду, как тот оборвал её одним движением клюва.

– Непростое зеркало, колдовское, может, даже из озёрной воды сотканное.

– Оно принадлежит Хозяйке? – как ни пыталась сдержаться, а голос всё равно дрогнул.

– Думаю, именно она дала его твоему жениху. Не за тобой он сюда явился, ох, не за тобой.

– А за кем?

Ответить он не успел – Матвей закряхтел, просыпаясь. Тоня вскочила на ноги, за одну секунду забираясь на спинку кресла. Она была уверена: если бы вороны умели цокать языком, именно так чудо-птица и поступила бы.

По зеркальной глади пошла волна, будто кто-то опустился под воду, оставляя за собой расходящийся круг. Тоня ожидала увидеть что-то ещё, но больше ничего не произошло.

– Там наблюдают, – выдал ворон, доставая её из шоковой ямы.

– Хозяйка? – одними губами переспросила она, на что получила кивок.

Матвей тем временем закряхтел громче, переворачиваясь на другой бок. Он попытался потереть глаза, но, едва дотронулся до век, зашипел.

Тоне даже стало его жаль. Она несколько часов назад также мучилась от боли, а теперь, получается, забрала его зрение. Но тогда кто забрал её глаза?

Спрашивать об этом ворона было уже поздно – Матвей сел на полу, надавливая на глаза и пытаясь что-либо увидеть. Тоня задержала дыхание, чтобы даже оно не могло её выдать.

Он вдавливал кулаками веки в зияющие дыры, и от одного этого зрелища Тоне стало больно. А Матвея, кажется, вовсе не заботили такие мелочи.

Она ойкнула, зажимая рот обеими ладонями, но было уже поздно – тот, словно хищник, идущий по следу, повернул голову в её сторону и прислушался. Следом опёрся в столешницу, поднимаясь, и стал медленно приближаться.

Ворон клюнул её в плечо, чтобы не вздумала издать хоть один звук. Мальки, только что выгибающиеся на куртке, штанах, лице и волосах попадали на пол.

Замертво.