На дороге стоит – дороги спрашивает

В глазах задиристые, бойкие бесёнки.
На месте и секунды ноги не стоят.
На остановке две подружки, две девчонки,
О тонкостях балетных говорят.
Так под карнизом ласточки щебечут,
Так грань сверкает в солнечном луче!
Так в ясный день весь сущий мир беспечен,
Покоясь в радости у Бога на плече.
Движенье каждое – полёт,
и каждый жест отточен.
Им ли, касаточкам, по сторонам глазеть?
Взгляд внутрь устремлён, сосредоточен.
И хочется их будущее вмиг прозреть
В первой позиции балетных стройных ножек,
В мечтательности, что туманит взгляд,
В уверенности: да, она всё может!
Всё – даже тридцать фуэте подряд!
Подружкам грезится манящей синью

В сердцах хранимое то озерцо,
Где лебедь белая в балетной линии,
Украшенная бриллиантовым венцом.
Они, пока, неоперившиеся лебедята —
В учёбе предстоит им путь большой.
Такие славные, искусством
увлечённые девчата.
Дай бог, чтобы дорогу им никто не перешёл.
Не усомнимся в том,
что лебединый танец вечен,
Что девлоппе, исполненный душой,
Признательною публикой
в свой час будет замечен
На сцене, в Государственном Большом.

Комсомольский патруль нашего Первомайского, заводского, в общем-то, района, горком приглашал и не однажды приглашал «пройтись с метлой по улице Горького». Всякого там можно было повидать, в числе прочего и такого, о чём идёт речь в стихотворении «В подражание Маяковскому».

Юрий Бычков

В ПОДРАЖАНИЕ МАЯКОВСКОМУ

Прохожим навстречу:
– Фиалки! Фиалки! Пучок – двугривенный!

Кучка – рупь!
Вечер знобкий, сарафанишко жалкий,
Голос от стужи
охрип, огруб.
Главная улица.
В ней столько гонора,
форса, пижонства, иных причуд.
Встретил приятель мой известного тенора
и панибратски его по плечу:
– Слава, привет!
А знаком через рампу
и оркестровую яму Большого.
Следом
лапу под нос
суёт приятель упрямый.
Тенор сдачу даёт:
– Мы разве на «ты»? И домами знакомы?
Как паста из тубы,

публика прёт.
Близ Камергерского —
публика театральная.
За зеркальными стёклами
мороженное ест народ,
коньяк запивает водой минеральною.
Девчонка взывает:
– Купите цветы!
Глас её тонет
в подошв шуршанье.
Шикарные дамы
мимо плывут.
В жалком рубище ты стоишь,
вроде бы им не мешая.
К фиалке-дечонке присматривается
расторопный хлыщ,
по «живому товару»
наглыми бельмами шаря.
Среди добродушных, улыбчивых лиц

раздражает и всё тут
его меркантильная харя.
Вы мимо идёте
в добротном шевиоте.
В ладони зажата
любимой рука.
Вы в Новых Черёмушках
славно живёте.
Девчонка-фиалка так далека!
Толпам машинным мигнул глазастый.
Стой, хоть тебе надо мчаться.
На улице деревенской: «Здрасте!»
Скажет каждый, с кем повстречаетесь.
А ей, кто скажет: «Здравствуй, дочка!»
Кто спросит: «Какая стряслась беда?»
Фиалки замёрзшие —
льдинки-цветочки…
Девочка,
что тебя занесло сюда?

1958 г.