На другой стороне холма

После того, как граф Реган де Жанни был вывезен помощниками архиепископа Рагани на остров Салантер и представлен там под именем диакона Лиситарка, монастырь Ант-Рай посещает и само Его Высокопреосвященство. В сопровождении двух послушников диакон Лиситарк покидает аббатство и обустраивает отдельную келью в долине Айрантс-Гил. Безусловно, послушники отца Лиситарка были людьми Рагани, в их задачу входило не столько читать молитвы Богу, сколько присматривать за Реганом, вести хозяйство, а также помогать ему и в его научных исследованиях. Один из послушников, некто Флёратий, был особо дорог Рагани. Он сопровождал его в паломничестве на Святую землю и, вдобавок ко всему, был обучен таинствам астрологии и алхимии в монастыре ордена бенедиктинцев – Кадгоддо.

Котловина Айрантс-Гил была словно специально создана для затворничества. Её мягкий, тёплый климат позволял без особых усилий выращивать любые овощи, а богатый животный мир позволял круглогодично обеспечивать обитателей кельи свежим мясом.

Горячие воды озера хоть и не позволяли водиться в ней рыбе, зато позволили архиепископу Рагани выудить богатый улов в сетях, сплетённых из языческих суеверий и христианских страхов местных жителей. Вся долина Айрантс-Гил была объявлена воротами в преисподнюю, а озеро – котлом, в котором кипит дьявольская, мёртвая вода. Ну а то, что там существовал одинокий затвор и три святых монаха каждодневно проводили время ретритов27 в молитвах и обращениях к Богу, так это ж только для того, чтобы спасти грешные души христиан и не позволить дальше распространиться по Земле всякой нечисти из кипящей воды озера, которое стали именовать с лёгкой руки его Высокопреосвященства «Глазом дьявола».

Айрантс-Гил стал именно краем света. Местом перехода из светлого, земного, божественного мира в мир мучений и страданий грешников, нарушивших священные заветы христиан – Божьи заповеди; местом, попав в которое, можно было уже никогда не вернуться назад.

В найденной позднее в архиве монастыря карте, Арон увидел, что имя Айрантс-Гил в те далёкие годы носила не только самая высокая вершина, но и вся обширная территория, включавшая в себя как саму котловину, так и окружающие её горы. Архиепископ Рагани умел отвести внимание непосвящённых от главного: ничто не должно было указывать на конкретную точку, где ковалось его будущее благополучие.

Не менее интересной была и разгадка уже упомянутой выше строки из дневниковых записей монаха Ре-Бужи, касаемая расположения кельи диакона Лиситарка: «… далека и скрытна для мирян, но всегда на ладони Божьей и на особом глазу служителя Церкви».

Что значит «далека и скрытна для мирян», теперь объяснять не нужно, а вот как понимать «всегда на ладони Божьей» и «на особом глазу служителя Церкви»? Арон предположил следующий вариант интерпретации слов Ре-Бужи:

«Всегда на ладони» – значит, на открытом, хорошо просматриваемом участке. Наиболее очевидно, что такой участок следовало бы искать либо на вершине одной из окружающих долину гор, либо на склоне этой самой горы, ну или, наконец, в самой долине, а именно в её центре, у озера.

Сложней всего было определиться с «глазом». Что за глаз? Почему он особый и почему именно служителя Церкви? Проще всего, конечно, было бы предположить, что «особый» является синонимом слова «вооружённый», т.е. Ре-Бужи имеет в виду подзорную трубу, в которую можно было бы разглядеть (из монастыря Ант-Рай?) скит Лиситарка. Но тогда требуется признать, что изобретение и изготовление телескопа необходимо перенести значительно раньше времён Захария Янсена, Иоганна Липперсгея, Джованни Баттисты, Паоло Сарпи, Галилео Галилея и прочих известных и неизвестных мастеров XVI-XVII веков. Возможно ли такое? Здесь, несмотря на отсутствие сохранившихся до наших дней образцов оптической мысли, датируемых ранее эпохи позднего Возрождения, всё же необходимо признать, что такой вариант исключать нельзя. А если такой прибор и был изобретён ко времени описываемых событий, то держать его в тайне столь долгое время можно было как раз в закрытой среде монашеских орденов.

Арон Гильзентер не просто принял идею наличия у Рагани подзорной трубы, а предположил, что она была изготовлена при непосредственном участии Регана и, скорей всего, ещё во время его заточения в тюрьме Баю. На это намекали записи монаха Ре-Бужи, посвященные прибытию в Алхен по личному указанию архиепископа мастеров-ювелиров из семьи Девальфи и закупки большого количества горного хрусталя – особо прозрачного кварца, якобы для изготовления витражей собора Святого Рафна – местопребывания Его Высокопреосвященства в северной столице. При этом никаких упоминаний о проведённых в это время ремонтных работах и замене старых витражей на новые Арон обнаружить не смог. Куда же, спрашивается, делась прорва далеко не самого дешёвого минерала и чем занимались в Алхене мастера Девальфи?