На другом берегу (сборник)

В нашей гостиной меня ожидал полный сбор семьи: жена, сестра с мужем, Вася, Марина, Димка. Сестра плакала на плече у Светы. Муж ее Саша тихо разговаривал по телефону. Свою маленькую дочку они, видимо, оставили со свекром. Я не сказал сестре о сумме денег, которую скопили на Льготной зоне для нее отец с матерью. Лишь Саша был в курсе того, что мои родители оставили деньги на случай, если они понадобятся на обучение внучки. Тогда готовился законопроект о вживлении чипов в мозг новорожденных. Впрочем, в последнее время говорить о нем стали меньше. Я слышал, что разрабатывается два варианта школьного обучения. Один – более дешевый – для детей с чипами, где обучение пойдет по ускоренной программе. Другой – более дорогой – для стандартного обучения. Благодаря нашим родителям, деньги на стандартное обучение племянницы уже были отложены. Злые языки утверждали, что ускоренное обучение будет носить военизированный характер. Зачем? Войны давно в прошлом. Отдельные нарушения порядка имели место только в Зонах Освоения.

Димка заметил меня первым, подбежал, обнял:

– Папа, наш дедушка умер.

– Почему ты отключил телефон? Мы тебя давно ждем, – сестра подалась было навстречу, но обмякла и осталась сидеть, – надо ответить на запрос о кремации и похоронах.

– Да он же сообщения еще не видел, – вмешалась жена. – Пусть сначала прочтет и подумает.

– Я перескажу. Умер он сегодня ночью. Диагноз – сердечная недостаточность. Кремация назначена на послезавтра на вторую половину дня. Разговор с матерью нам предоставлен внеплановый. Я боялась, ты к нему не успеешь. Света жаловалась, что ты стал задерживаться.

Марина при этих словах выразительно взглянула на Ваську. Лицо жены зарделось, но она увела разговор:

– Надо решить, что скажем матери, а то расплачемся на сеансе. Через десять минут – соединение. Поедет ли кто-нибудь на кремацию? Где захороним прах?

– Влад видел маму, а я – нет. Я поеду, – заплакала сестра.

– А дочка? Мне прикажешь брать внеплановый отпуск и терять в зарплате? Я не против, мать есть мать, но ты потом меня не упрекай, – предупредил муж сестры.

– А у нас – Димка на индивидуальном, – возразила Света. – День-два, конечно, для нас – потери приемлемые, но мать может попросить пожить с ней неделю. Это разрешено. Влад отказаться не сможет. А это уже совсем другая сумма.

– Деньгами я готов участвовать. Да, если честно, и с дочкой бы посидел, и экономней месяц-другой пожить готов. Только вы посмотрите на нее, – Саша кивнул на мою сестру. – Она сможет поддержать? Ей самой придется оказывать там медицинскую помощь.

– Маму хочу увидеть! – сестра растянула рот в кривой гримасе, какой я не видел у нее лет с пяти.

Марина встала с дивана, налила ей воды и придерживала узкий розовый цилиндрик, пока сестра давилась глотками и норовила выронить ускользавший стакан.

– Съездить могу я, потому что у меня сейчас свободное посещение, – вмешался Вася.

Марина резко обернулась, выплеснув часть воды на пол, но не успела ни слова вставить, потому что на пульте замигал вызов видеофона. Все посмотрели на меня. Я нажал на домашнем пульте кнопку громкой трансляции и один поднялся по лестнице в рабочий кабинет с системой связи.

Засветился монитор. Мама, ставшая еще меньшей, чем я ее видел в последний раз, печально смотрела вниз. Правой рукой она опиралась на палку-хромалку, с которой не расставался отец. В память ли отца она ее носила с собой или от потери сил?

– Мама, – начал я и не узнал свой голос, таким он показался хриплым. – Мама, тебе придется выдержать еще одну неделю. На кремацию мы приехать не сможем, но примерно через неделю заберем тебя домой. Урну с прахом на захоронение не отдавай. Мы поместим ее на папиной аллее, и ты сможешь приходить туда в любое время.

Мама медленно подняла на меня глаза. Они были водянистыми, бесцветными.

– Спасибо, сынок, только к чему это? Вам со мной трудно придется.

Голос у нее был слабый, невыразительный. И язык ворочался медленно, с трудом.

– Мама, послушай меня и поверь. Нам трудно без тебя . Возвращайся. Я уже оплатил твой переезд. Прости, что не успел перевезти папу.

Мама всхлипнула:

– Твой отец перед смертью сказал, что ты меня не оставишь.

– Ты продержишься неделю, мама? Обещай мне.

– Обещаю, сынок. Отца похоронить надо – он доволен будет, что рядом с домом, с внуками. И я буду рядом с ним. Ты делай свои дела, я подожду.

Монитор потух. И только тут я заплакал. Долго лить слезы не мог – боялся, что ко мне поднимутся родственники. Встал. Прошелся по комнате. Помял пальцами виски и щеки. Надо было спускаться.

Внизу снова спорили.

– Да ничего я не знала, – с визгливой ноткой доказывала Света. – Я давно говорю, что с ним что-то не так. Зачем он это придумал? С кем советовался?

– Он ездил на Льготную. Тогда, наверное, договорились, – робко ответила сестра.

– Отец с матерью сами написали заявление на зону! Сами! Это не редкость, когда старики детям таким образом помогают!

– Они и другим образом тебе помогли, – огрызнулся Сашка, – забыла уже? Решил забрать – пусть забирает.

– Знаешь, что…