НА ДВУХ НОГАХ

 Выпьем, – говорит, – и ещё налей.
Выпила, говорит, – хорошо сидим.
У Гомера тысяча кораблей,
А её устроил бы и один.

Ей сначала ехать на Тёплый Стан,
А потом на Павелецкий вокзал.
Выпьем, говорит, за красивый стан,
За чужую бабу, её глаза.

За оптовый рынок, за секонд-хэнд,
За схождение челноком в Аид,
У меня от греческих от легенд
Третий день башка болит, говорит.

Застегнула китайский свой пуховик,
Расчесала волосы гребешком,
Песню, что придумал слепой старик,
Так невыносимо носить пешком.

Говорит, тоска у меня в груди,
Кто бы, говорит, захотел украсть?
Там в кромешном мраке за кольцевой
Воет пёс с единственной головой...
Воет ли, скулит, разевает пасть...

Индиана Джонс

Отведи меня в кино на дневной сеанс,
Там опять спасает мир Индиана Джонс,
Он стоит, размахивая хлыстом,
И всё ему нипочём,
Он если бьёт, то наверняка,
Горы и облака
За его плечом.
В дальнозорком краю не требуются очки,
Расшифрованы все загадочные значки
И блондинка укрощена,
У неё яркие ногти, высокие каблуки, но она
Ест из его руки.
А против воинства зла достаточно и хлыста,
Если совесть чиста.
Отведи меня в кино на дневной сеанс,
Там мумия отрясает тысячелетний транс,
Но в конце концов и она попадёт туда,
Где будет ей поделом.
Господь призревает свои стада...
Наше дело плохо – мы не победим никогда,
Зло – это добро, которому не повезло.
Там, в кино, если падают, то встают,
Индиана Джонс презирает земной уют,
В каждом артефакте прячется Бог,
Но Индиана Джонс никогда не придёт сюда,
Он стоит, и древние города
Рассыпаются в прах
У его ног.

Штирлиц

1

Штирлиц давно под колпаком звёзд,
Ходит взад-вперёд, ничего не ест...
Бог мелочей тих, запускает в рост
Усики у плюща.
Обвейся вокруг опоры нежным листком...
Бог мелочей не заботится ни о ком,
Тронет рукой и дальше пойдёт, спеша.
Паучья сеть, капли воды на ней
Вспыхивают тысячами огней
На рассвете, когда труднее всего дышать.
Так и качайся на клейкой своей стропе
От бездны на волоске.
Вот муравей торопится по тропе,
Лапки вязнут в сыром песке.
Как ни носи фуражку, чёрную кожу, стек,
Как ни прикидывайся членом НСДРП,
Всё равно проговоришься во сне,
Тут и кранты тебе.
Смерть – это грузная баба в слепом пенсне,
В обтёрханном пиджаке.
Вьётся пчела над мокрой разрыв-травой,
Штирлица по коридору ведёт конвой,
Роза у него в руке,
Альфа Кентавра над головой.

2