НА ДВУХ НОГАХ

 От Китайской стены до Золотых ворот
золотистый плод, солнечный оборот,
и когда, прищурившись, смотришь на облака
или чуть повыше, можно увидеть, как
золотой Гагарин махнул крылом и исчез
в голубой глазури потрескавшихся небес.

Там кубышками хлопка по склонам ползут стада,
даже днём не гаснет рубиновая звезда
и, сухой улыбкой замкнув золотой оскал,
фотокору степенно позирует аксакал,
покуда в кольцо замыкают его аул
верблюжья колючка, праведник саксаул.

Бирюза Самарканда, бешеная Хива,
малярия её, халва её, пахлава.
На трибуне стоящий, подливает себе воды
пожилой звероящер, призывая крепить ряды.
Белый налив, красный диплом,
пионерский металлолом...

Дыня в два обхвата, мангал, тандыр,
чай зелёный хорош в жару,
транспарант с надписью "Миру – мир!"
хлопает на ветру.

Или вот: приполярный свет, зелёный лёд,
на китобазу опускается вертолёт,
и, стерев ладонью изморозь над губой,
фотокору, гордясь собой, позирует китобой,
и не слышит, как в водной толще печальный кит
"отпусти народ мой" впотьмах ему говорит,
в ледяной шуге, ворочая в горле ком,
указуя ввысь окровавленным плавником.

Или вот: молодой инженер в секретном КБ,
он ни грамма сегодня не пил, но слегка не в себе,
потому что мимо проходит на каблучках
практикантка Нина в круглых смешных очках.
А она, улыбаясь, рисует свои чертежи,
карандаш "кохинор" в детских пальцах её не дрожит,
а он смотрит ей в спину, на нежный затылок её,
целый хор эндорфинов в его кровотоке поёт.
Ах, любовь на работе, на кончике карандаша
до ошибки в расчёте графитовый стержень кроша,
нет на них фотокора, поскольку секретно КБ,
за бетонным забором предоставим их общей судьбе,
молодёжная проза, точнее сказать, палимпсест,
почтальонша с мороза заходит в тёплый подъезд.

Репродуктор мычит на стене, а в закатном окне
то ль звезда в огне, то ли всадник на белом коне.

Красная Шапочка