На фарватерах Севастополя

А потом привык и полюбил свой маленький корабль. И когда, отправляя катерные тральщики на «акустическое» траление, командир дивизиона старший лейтенант Шемаров оставлял часть экипажа на берегу (если корабль подорвется, будет меньше жертв), матрос Маринин не хотел сходить на берег. «Как же так: ребята рискуют своей [185] головой, а я буду отсиживаться на берегу», - возмущался он.

Погода стояла теплая, море было спокойно, и Иван Иванович, сидя на разножке на мостике тральщика, спокойно раскуривал свою трубку. Все шло хорошо. Караван лег на обратный курс и шел в сторону Севастополя. Фантастическая сумятица разноцветных огней напоминала, небо над черной землей. В городе, где-то в районе вокзала, вспыхнуло зарево пожара, на Северной стороне послышался треск автоматных очередей, глухие взрывы, в вдруг в вышину запрокинулись узкие языки прожекторов. Они аккуратно вылизали ночное небо и, рассекая друг друга, погасли.

Тралящий караван дошел почти до входа в Севастопольскую бухту, где притаился и стоит незаметно у ворот бонового заграждения небольшой буксир.

Опять надо ложиться на новый галс. Дизеля катерных тральщиков со звоном стучат на развороте, и береговой бриз, видимо, доносит этот шум к немецким окопам на Северной стороне. Оттуда вырывается пучок ракет, они долго горят мертвым светом и, шипя, падают вниз.

Фашистские орудия размеренно и не спеша начинают бить по фарватеру, снаряды, как огромные тяжелые камни, с грохотом падают в воду.

- Вот негодяи, не спят по ночам, - ругается Иван Иванович и лезет в карман за табаком.

На малой высоте, словно нащупывая в небе дорогу, над тральщиком проходит самолет. Чей он? Кого он ищет и куда летит? Комендоры на «Чкалове» не отходят от пушек и пулеметов. Что будет дальше? Но самолет больше не появляется, орудийная стрельба прекращается.

Тральщики ложатся на новый галс. Галсы следуют один за другим, но время работы тральщиков истекает. Скоро с моря должен подойти к Севастополю лидер «Ташкент». Уже моторы на буксировщике начинают чихать и дымить, и в это время один за другим раздаются два взрыва. Взрывом вместе с массой воды тралбаржу подбрасывает вверх, вода падает сверху, с боков, кажется, совсем залило баржу. «Чкалов» стопорит моторы, и Иван Иванович говорит командиру:

- Надо осмотреться, как бы баржа не затонула.

И в самом деле, тралбаржа осела в воду и накренилась на правый борт, буксирный трос и электрокабель перебиты. Боцман тральщика сращивает буксир, электрики ремонтируют [186] кабель, а Иван Иванович в это время определяет место взрыва мин и наносит на карту.

- Надо возвращаться, - говорит командир, подойдя на «Чкалове» к барже и осматривая ее, - наше время вышло. Оба катера-тральщика подходят к борту «Чкалова».

- Ну, как, живы, здоровы? - спрашивает Иван Иванович и, не ожидая ответа, добавляет: - Ну, на сегодня хватит. Пойдем, хлопцы, до дому.

- Добро, - устало отвечают командиры катеров-тральщиков и включают машины.

У Херсонесского мыса появляется темный силуэт корабля. Он быстро идет по фарватеру.

Командир «Чкалова» мичман Шевцов, подобрав покороче буксир, осторожно ведет баржу к бухте. Баржа теперь стала тяжелой и неповоротливой, она рыскает на курсе и дергает буксир.

Начинает светать. Меркнут и гаснут звезды. На востоке появляются светлые полосы - предвестники наступающего утра. Отчетливо вырисовываются берег и белая накипь на острых камнях у входа в бухту. Холодные росинки лежат на поручнях мостика, на медном колпаке компаса.

«Чкалов» входит в бухту. Иван Иванович, завернувшись в бушлат, дремлет на мостике. Ночь прошла удачно: две мины уничтожены.

Через полчаса Иван Иванович уже на КП. Он берет у меня голубую папку, где хранится карта сброшенных противником мин. Все мины на карте пронумерованы и имеют свою родословную: какого числа и в какое время сброшены, где упали, какие посты наблюдали их падение, когда мины уничтожены.

Сейчас, сличив место взрыва мины, Иван Иванович отыскивает два черных кружочка и ставит на них красной тушью крест.

Из своей каюты выходит контр-адмирал Фадеев.

- А ну-ка, покажите, Иван Иванович, - говорит он и наклоняется над картой.

Глава двадцать седьмая

19 июня положение войск, оборонявших северный сектор, резко ухудшилось. 95-я дивизия, понеся тяжелые потери, отошла на северную сторону бухты. В результате этого противнику удалось полностью окружить 30-ю батарею [187] Александера. Еще несколько дней она сражалась в окружении, но после того как был расстрелян весь боезапас, личный состав взорвал батарею.

В этом районе находилась и 365-я зенитная батарея, прославившая себя во время декабрьского штурма. Сейчас ею командовал, заменив тяжелораненого командира, старший лейтенант Иван Пьянзин. Эта батарея также сражалась до последнего снаряда, а затем Пьянзин передал открытым текстом по радио: «Отбиваться нечем. Личный состав весь вышел из строя. Открывайте огонь по нашей позиции. Прощайте, товарищи!» Четыре наших батареи открыли огонь по знаменитой высоте 60,0, сметая фашистские полчища.