На грани

Около семи дней мы колесили по Канаде и за всё это время не видели какого-либо большого города не считая Виннипега, Саскатуна и Эдмонтона. Не обошлось и без небольших поселений вроде Колд Лейк и Пламоднона. Преимущественно мы спали в автомобиле. Это были семь долгих и, порой, мучительных дней, которые мы прожили с огромным трудом. Иногда мы проезжали заснеженные горы и не могли пропустить это мимо себя. Изредка мы не только останавливались, чтобы полюбоваться горами, но и взбирались на их вершины. Вот тогда я чувствовал жизнь по-настоящему и радовался красоте, окружающей меня. Постоянно в таких случаях мне вспоминались слова Эндрю, моего соседа по палате: «Радуйся этим пустякам хотя бы потому, что ты живой. Ведь мёртвые больше никогда не почувствуют этого».

В конце шестого дня этой «мучительной дороги» мы вернулись в Америку. Это был север материка – штат Аляска. Ещё около дня безлюдного путешествия нам понадобилось, чтобы попасть в крайнюю северную точку США – мыс Барроу и город с тем же названием. Людей здесь было не более четырёх тысяч, что не удивительно для городка с площадью в пятьдесят квадратных километров.

Здесь было холоднее, чем в Канаде, и уж точно холоднее, чем в субтропическом климате штата Аризона. Близь берегов Аляски, расположенных около северных морей, постоянно плавали небольшие айсберги и ледники. Мы не задерживались надолго в каком-то конкретном населённом пункте, но и не упускали ни единой возможности сблизиться с природой. Это не была красота, которую мы привыкли видеть, нет. Это была та красота природы, которая существовала ещё до появления людей и до их вторжения в жизнь окружающей среды. Возможно, именно из-за этого мне не хотелось покидать это место со своим строгим характером. Но всё же я был вынужден.

Мы поездили по Аляске ровно неделю и всё никак не могли налюбоваться. Сначала мы видели плавающие в воде айсберги Северного Ледовитого океана близ берегов Барроу, затем побывали в огромной близости с Советским Союзом, находясь в городе Уэйлс, население которого не составляло и сотни людей. Этот городок с его мысом были западной точкой североамериканского материка. Дальше был только Берингов пролив и Чукотский полуостров евразийской земли.

Затем мы наведались к горам Кускакуим. Несколько местных жителей, по всей видимости, гораздо безумнее нас, вызвались провести нас к подножию горы Мак-Кинзи, а затем – и на её вершину. Тогда я не имел понятия, что это за гора, и какая её высота. Я не знал, что мне придётся пройти порядка четырёх миль вверх.

Первую милю я прошёл без труда, впрочем, как и окружающие на тот момент меня люди. Вторая миля далась сложнее, однако особыми сложностями не отличалась. На третьей миле одному из сопровождающих нас людей стало плохо – горная болезнь. Ветер, сухость горного воздуха и появление снега со льдом сделали своё. Мы остались вдвоём на высоте трёх миль от земли. Пути назад больше не было, поэтому мы двинулись дальше.

На высоте, которая близилась к вершине, горная болезнь начала охватывать и меня тоже. Мне становилось тяжело дышать, время от времени кружилась голова. Заметив мои симптомы, которые явно не предвещали ничего хорошего, Пит спросил:

– Продержишься до вершины?

– Постараюсь, если кислородное голодание не одолеет меня.

– Держись, я уже вижу вершину. Постарайся дышать чаще и глубже. Скоро всё это закончится.

Он вновь оказался прав. Когда я взглянул вверх, то увидел, что от самой вершины мы были отделены лишь несколькими десятками футов. Преодолели мы их гораздо медленнее, чем могли бы, будь я в нормальном состоянии. Но всё же мы взошли на этот пьедестал, мы взобрались на высоту горы Мак-Кинзи, равной примерно четырём милям.

Тот нелёгкий путь, который мы прошли, стоил того. Мне стало ещё хуже, но ничто не могло заменить тот пейзаж, который я видел. Вокруг лежал снег, холодный горный ветер взъерошил мои волосы, где-то вдалеке были видны другие горы, скрывавшиеся под облаками. Да, мы были выше облаков, мы видели то, что скрывает мир за этим белым и пушистым покрывалом неба. Я никогда не видел ничего подобного. До того момента, как я потерял сознание, я успел насладиться тем пейзажем, который раньше мы видели лишь на картинках и в кино. Теперь же всё было предо мной. Жаль, что я так скоро потерял сознание.

Когда меня вновь привели в чувство, ни о какой вершине не могло быть и речи. Я был у подножия горы и надеялся, что всё это схождение длиной примерно в четыре мили не было ещё одним сном. Некий молодой со столь же молодой девушкой стояли надо мной, а затем молодой человек, находившийся рядом, сказал:

– Ещё одна жертва кислородного голодания. Сколько ни говори людям, они всё равно гнут свою линию. Неужели так сложно понять, что перед схождением нужно готовиться? Не все приспосабливаются к горному воздуху, а горная болезнь существует для всех. И что, эти простые вещи сложно запомнить?