На грани

Его чтение морали всем «альпинистам», и мне в частности, продолжалось довольно долго. Даже когда меня уже поставили на ноги, и мы удалились в направлении оставленного автомобиля, до нас всё ещё доносились поучения «альпинистам», которые толком ничего не понимают «… и всё равно лезут в горы, надеясь, что удача спасёт их от горной болезни». Оглянувшись в последний раз на людей, собравшихся вокруг того места, где ещё несколько минут назад посчастливилось лежать мне, Пит сказал:

– Не обращай на это особого внимания. Это Аляска, суровые края, понимаешь? Здесь все озабочены лишь выживанием, людям некогда заниматься спасением других. Да ещё от того парня, что вовсю читает там мораль, вчера сбежала жена. Вот он и ходит злой, вымещая свои чувства на других.

– Откуда такая детальная информация?

– Природа наградила нас ушами, чтобы слушать. Вселенная награждает нас возможностями, чтобы их использовать. Я лишь стоял рядом с двумя местными людьми, обсуждавшими последние сенсации здешних краёв.

– С такими фразами тебе нужно книги писать, – с улыбкой на лице сказал я.

– О чём же, интересно знать?

– Да о чём хочешь. Вот хотя бы о своей жизни.

– Мои книги никто не захочет читать. Кто-то просто не поймёт, о чем я толкую, а кому-то не понравится огромное количество проклятий и нецензурной лексики, которые будут составлять половину моей книги. Таков я на самом деле. Не думай, что за шестьдесят один день путешествия тебе удастся понять меня. Не побывав в моей шкуре, тебе не разгадать мою загадку.

С одной стороны, я был рад, что мой друг вернулся в прежнее состояние философа, а с другой… Мне показалось, что воспоминания о прошлой жизни очень опечалили его, нежели разозлили, будто в его раннем возрасте, его детстве, есть что-то, чего он стыдится и что проклинает по сей день. К счастью, это расположение духа охватило его ненадолго, и как только разговор зашёл о приятных для нас вещах, тот настрой и вовсе бесследно исчез, словно никогда и не существовал.

Мы окунулись в воспоминания о вершине и занялись тем, что длилось вот уже порядка пятидесяти дней – дорогой. Наша машина, как и свойственно металлу во время мороза, была холоднее льда, лежавшего у подножия горы. Но всё же она выдержала и это испытание, дав нам уехать из той местности. Неуверенно и с огромным недоверием к своей памяти, я осмелился спросить:

– Нет никакого сомнения, что мы взбирались на гору, но не была ли вершина моим очередным сном, фантазией моего разума? Не была ли та красота, что мы видели, лишь выдумкой? Ведь мы же добрались наверх, верно?

– Конечно. Я точно помню, что дышал горным воздухом и что ты держался, собрав последние силы, чтобы увидеть красоту гор. А ты сомневаешься в своих воспоминаниях?

– После всего того, что я видел и что пережил, я усомнился даже в своей жизни. Я даже не уверен, что всё это реально.

– Да, это со всеми бывает. Не переживай, вскоре это пройдёт, как твоя депрессия, и на замену придёт другое, более прекрасное чувство.

– Счастье?

– Не исключено, что да, но не сразу. Сначала ты просто начнёшь благодарить судьбу и жизнь, затем почувствуешь радость, а затем ты поймёшь, что никакого счастья не существует. Это лишь иллюзия, игра нашего разума. Счастья, как по мне, достигнуть невозможно, ведь оно и так живёт в нас. Просто мы заблокировали его сериной наших будней. Лишь избавившись от всего негатива внутри, мы вернёмся к исходной точке, с которой начали путь. Мы вернёмся в состояние ребёнка, который не беспокоится ни о чём, а просто живёт. Как по мне, это и есть то, к чему все так стремятся и что привыкли называть счастьем.

Не знаю насчёт счастья, но мы вновь вернулись в исходную точку: я был юнцом, переживавшим тяжелый период, а Пит был моим обезумевшим другом. Всё стало на свои места, ровно как и сорок восемь дней назад. Почти два дня мы полностью потратили на возвращение в Америку. Около семи часов мы выбирались из Аляски, и ещё около тридцати семи часов – из Канады. В общей сложности мы преодолели около двух тысяч миль, что в километрах, как я узнал позже, составило более трёх тысяч и нескольких сотен. К вечеру, а точнее, к глубокой ночи, следующего дня мы добрались до Ванкувера, а ещё через три часа мы с облегчением выключили мотор в Сиэтле, штат Вашингтон.

Проведя ещё одну, далеко не самую приятную ночь в автомобиле, мы двинулись дальше. Так как, несмотря на недавнее настроение, мой друг, или, скорее, наставник, вновь был мрачным и неразговорчивым, машину пришлось вести мне. Без опыта вождения я не мог позволить себе даже семидесяти миль в час, не говоря уже о сотне, поэтому в прекрасный город, о котором раньше я мог только слышать, мы добрались лишь во второй половине дня.