На грани

Ещё никогда прежде мне не приходилось так радоваться началу рабочей недели. Наконец-то в здании вновь находился доктор. Мне нужно было поговорить с ним. Я сделал так, чтобы мы якобы случайно встретились во время выполнения мной очередного «задания» на всё том же третьем этаже. Я поговорил с Кевином, а тот, в свою очередь, уговорил других, чтобы они согласились поменяться со мной. Как-никак, моё задание в тот раз было намного легче, чем уборка целого этажа. Каждый из них хотел пораньше освободиться, вот и согласились с огромной радостью. Когда много времени проводишь в замкнутом пространстве или попросту в одном месте, то способы нашего развлечения, такие как библиотека или прогулки, – единственное, что не давало сойти с ума по-настоящему.

Другой парень, которому не посчастливилось поменяться со мной, прекрасно знал о моих намерениях, поэтому мы, на самом-то деле, лишь выжидали подходящий момент. И вот он настал. Парень сказал:

– Он идёт, Том.

Подобно тому, как это было в первый раз, вот только теперь не по-настоящему, я стал напротив интересующей меня двери и изобразил завороженный с неким любопытством взгляд. На этот раз, доктор был не сам, как это обычно случалось, а с одним из санитаров. Я знал его – он один из тех, кому приходится наблюдать за мной. К моему огорчению, атмосфера между ними была далеко не дружеская, а совсем даже наоборот – ещё издалека был слышен их спор. Я же удосужился попасть под горячую руку.

– Чего стоишь, словно истукан? – спросил он меня. – Сейчас же за работу!

Возражений не могло быть. Я знал, что в спорах лучше сохранять спокойствие. Да и перечить человеку, от которого сейчас напрямую зависит твоя жизнь – далеко не самая лучшая идея. Что ж, раз этот замысел не сработал, то мне остаются лишь крайние меры – либо добиться разговора с Питом, либо говорить с ним здесь и сейчас. Я и без того вызывал жалость даже у себя, но хуже мне уже точно не будет, поэтому из двух доступных вариантов, отдал предпочтение второму.

– Они накачали меня психотропными. Видимо, живым отсюда меня не выпустят, – сказал он скорее, призывая о помощи, нежели рассказывая о своих делах, когда я всё же дождался его с другой стороны двери.

Не знаю, как долго его держали в таких условиях, но вид его, честно говоря, был не очень. В состоянии, похожем на наркотическое опьянение, он едва передвигался и с трудом мог составить даже простейшее предложение. Не удивительно, что на осознание моих слов у него, человека, на которого я ровнялся и кем гордился, уходило намного больше времени, чем обычно, а мой голос, как и стоявшего перед ним человека, он и вовсе не узнал. Но, к огромному сожалению, ничем помочь ему я не мог. А касательно своего небольшого подвига, то за него я поплатился: около месяца просидел в тёмном помещении. Конкретный срок сказать не могу, потому как потом потерял счёт дней.

За то время, которое я провёл в темноте, мои глаза сильно отвыкли от света, поэтому после выхода оттуда он даже ослепил меня. Терапию всё это время мне проводил, вкалывая какие-то препараты, да и кормили там паскудно. Хотя было и хорошее – полное уединение и тишина. Подумать только, на что способны люди в погоне за деньгами. Они готовы буквально идти по головам, получать прибыль на чужом несчастье. И то ли это я был слишком наивным, то ли эти люди так ничего и не поняли в жизни, считая деньги важнейшим благом, из всех когда-либо придуманных человечество. Но ничего: наступит ещё мой час, и все они заплатят за это.

Затрагивая тему денег, к которой я нередко возвращался за последние годы, вспоминается детство. Не решаюсь даже предположить, сколько крови я тогда выпил у родителей. Сейчас я, конечно, понимаю из. Любой родитель желает самого лучшего своему чаду и хочет, чтоб его ребёнок ни в чём не нуждался. Однако, объяснить это мне пятнадцатилетнему было не так-то просто, впрочем, никто и не старался. В те времена меня интересовали лишь путешествия, мечты, приключения, любовь, Пит и рок-н-ролл. Да, славное было время. Согласен, тогда период был далеко не лёгким, поэтому во многом взгляды их я разделяю. Но что управляло мной тридцатилетним? Я всё так же гнался за деньгами, которых и без того было предостаточно. Вот ведь дурак: выбирая между семьёй и работой, я, как правило, выбирал работу.

Теперь становится понятно, почему многие ребята в полном рассвете сил идут служить в армию. Они слишком ленивы на эмоциональном уровне: зачем беспокоиться о семье, работе, деньгах и крыше над головой, если можно попасть в ряды вооружённых сил, где всё ясно: приказали бежать – бежишь, сказали стрелять – стреляешь. А потом ты ещё и деньги за это получаешь. Иллюзия востребованности и самореализованности затуманивает разум, который может никогда больше не проснуться. И куда, спрашивается, делся юноша, мечтающий стать космонавтом?