На грани

Я, в образе Чарльза Бейтса, оказался прав: оставаться наедине с самим собой, со своими мыслями – страшно, но это только поначалу. Потом же это грозит постоянным одиночеством, ведь после того, как человек остаётся сам, он учится, пусть и на горьком опыте, способностям делать всё самому и самореализовываться. Мне доводилось видеть мужчин, которые готовили, стирали, убирали, заботились о детях, и женщин, которые с закрытыми глазами могли перебрать карбюратор, починить приборы и вкрутить лампочку. И, что самое удивительное, это происходило из-за их же лени. После расставания с партнёром, представителем противоположного пола, по каким бы причинам это не происходило, они опускали руки и поддавались нежеланию вновь кого-то искать, вновь чувствовать эмоции. Вместо этого они находили короткие пути, учились изворачиваться. И, казалось бы, всё отлично, но эти личности были обречены на вечное одиночество.

Разве не поразительно, насколько ясным становится разум, насколько быстро работает наше соображение, если поместить себя в дискомфорт и позволить себе избавиться от любых проявлений влияния внешнего мира, от любых внешних факторов?

Потом моё наказание, каковым оно перестало казаться ближе к своему завершению, закончилось. Думаю, что уже сказал, как ослеп на несколько минут после выхода в свет. Всё стало как прежде: день сменял ночь, разговоры сменялись книгами, развлечения сменялись очередными заданиями. Моя жизнь в этой тюрьме вернулась в прежнюю колею, из которой ненадолго выбилась. Да, я далеко не сразу заметил, что почти на каждом окне находились решётки, чтобы никто не удосужился сбежать, что территория охранялась по всему периметру вооружёнными солдатами, а забор был обнесён колючей проволокой, видимо, для надёжности. Всё в точности, как в тюрьме. Только режим здесь был немного мягче, и нам хоть как-то пытались помочь палачи в ослепляюще белых костюмах.

Иногда мне казалось, что всё в моей жизни слишком просто, что все проблемы решаются чересчур чудесным образом, а желания воплощаются в реальность очень быстро, что никак им не свойственно. И довольно часто я пытался разобраться, где же прячется подвох, тот самый подводный камень моей жизни. Порой я уже приближался к разгадке, но затем она снова ускользала от меня. С другой стороны, противоположности притягиваются, спасибо за эти знания здешней библиотеке, поэтому за каждое благо, снисходившее на меня, я должен был платить. Каждый раз взымалась разная плата, будь то моё здоровье, чья-то жизнь или какие-то материальные вещи. Так случилось и на сей раз: я встретил старого друга, но потом порядка месяца просидел в тёмном изоляторе.

Моё спасение было близко, я это чувствовал, вот только не знал, когда именно и в каком виде оно наступит.

V

Каждый из нас подобен бесстрашному герою. На самом деле, никто ничего не боится, и лишь наши фантазии, наше воображение способны сбить нас с ног, заставить отступить. Ведь если бы мы не воображали, что будет после падения, то не боялись бы высоты, если бы не фантазировали об укусах насекомых и последствиях, то не боялись бы этих маленьких и, порой, беззащитных невинных созданий. К чему я говорю всё это? К тому, что во всём виновата лишь наша голова вместе с рассудком, о чём мне, ещё находясь в нормальном состоянии, непрестанно твердил Пит. Именно из0за страха мне пришлось сполна отбыть свой срок, а не сбежать на его половине.

Однажды я и тот самый Дикки, который много чего знал об этом заведении, выполняли задания на кухне. И пока надзирателям нужно было ненадолго отойти, я позволил себе немного пофантазировать:

– Интересно, как там сейчас на свободе? Должно быть, уже многое изменилось с тех пор, как я попал сюда…

– Могу устроить тебе свободу, только это будет недёшево, – помолчав, ответил он.

– Как? Убежать отсюда невозможно, а по своей воле никто не станет меня выпускать.

– Ничего невозможного нет – запомни это. В твоих словах есть доля правды – живым тебя отсюда не выпустят, а вот мёртвым…

– Если ради свободы умирать, зачем же тогда жить?

– Ради свободы других. Умрёт один – спасутся тысячи. Какой же ты эгоист. Но дело не в этом. Встретимся сегодня в библиотеке, там всё увидишь сам.

Вот есть такие люди, которые даже простейшими вещами могут заинтриговать. Был ли я пленён своим любопытством? Да, без этого не обошлось. Поэтому наша работа ускорилась, ведь мне непременно было необходимо попасть в эту кладезь знаний на четвёртом этаже.

– Если смешать всё в тех же пропорциях, как здесь написано, то получим сильнодействующее успокоительное. Оно замедлит сердце настолько, что все будут думать, будто ты мёртв. Но мы-то знаем, что это не так, – сказал один из окружения Дикки.

– Это всё хорошо, но как ожить уже на свободе?

– Здесь нам пригодится доступ к моргу. Туда везут всех мертвецов. Он расположен в подвале. После вскрытия и подписания необходимой документации, тело могут забрать родственники для дальнейшего захоронения. Нам нужно, чтобы патологоанатом был заодно и мог оживить кого следует, чтобы потом выпустить на свободу, – продолжил сам Дикки.