На грани апокалипсиса

Уже взявшись за дверную ручку, Бредли вдруг повернулся и спросил:

– Если «сераним» – даже в малых дозах – позволяет полностью контролировать поведение человека, что же вы не проконтролировали поведение Олсона?

Пелп понял, что его уловку насчет неудачного гипнотического сеанса Бредли просчитал. Он продолжал сидеть и смотреть на Бредли. На его вопрос Пелп ответил вопросом:

– Вас никто никогда не называл удавом?

Бредли улыбнулся и вышел.

Глава 7

Несмотря на плотные шторы, абсолютной темноты в помещении не было: мигающий свет сотен тысяч лампочек вездесущей нью-йоркской электрической рекламы все равно проникал в комнату. Реклама всего – от жевательной резинки и нижнего белья до автомобильных гигантов и авиакомпаний – должна была находиться рядом с рядовыми американцами круглые сутки, даже тогда, когда они спали. Она давно уже перестала быть просто двигателем торговли, она превратилась в некий атрибут демократических принципов и свобод Америки.

Бредли удобно полулежал в большом мягком кресле, вытянув ноги и прикрыв глаза; на низеньком столике матово отсвечивала бутылка виски. К этой встрече он готовился четыре дня; на эту встречу он сделал ставку. Он понимал – риск огромен, но другого выхода, чтобы приблизиться к программе «Ультра», у него не было.

После встречи с Пелпом Бредли доложил Скоуну о том, что ему удалось выяснить и что он успел сделать. Он лишь не рассказал своему шефу то, что ему удалось узнать от Людвига: об участии в этом деле Пола Сэдлера и всего, что было с ним связано. Он также умолчал и о препарате «сераним».

Выслушав доклад Бредли, Скоун спросил:

– У вас есть какие-нибудь соображения по поводу этого проекта «Ультра»?

Бредли отрицательно покачал головой.

– Я боялся давить на Пелпа, – сказал он. – Ведь неизвестно, под каким соусом он преподнесет наш интерес в своем докладе там.

Бредли не акцентировал ударения на слове «наш», произнес его ровно, без нажима, но дал этим понять, что действует с санкции.

– Ясно одно, – продолжал он, словно рассуждая вслух, – здесь, в Нью-Йорке, ведется какая-то работа, и ведется она активно.

– Вы все сделали правильно, Бредли. Правильно, что не проявили заинтересованности. Работа… Но какая? Какая работа здесь ведется? Я хочу это знать.

– При мне Пелп кому-то звонил и договаривался о встрече. Вести его у меня не было времени… Вот если бы парни Карсона оказались попроворнее, мы бы сейчас знали, с кем он встречался, а так… – Бредли пожал плечами.

– Если бы они оказались не только проворнее, но еще и умнее… Если бы… – В этот момент Скоун мало чем напоминал себя: от его обычного спокойствия и даже некоторой медлительности не осталось и следа, хотя говорил он по обыкновению тихо. – Послушайте, Бредли, я должен знать все. Все, что касается этого дела.

Бредли достал пачку сигарет и вопросительно посмотрел на Скоуна; тот лишь отмахнулся и подвинул к нему пепельницу.

– Можно попробовать выяснить, куда был сделан звонок, – закуривая, продолжил свои рассуждения Бредли. – Правда, упущен момент… Это может занять много времени…

– Займитесь этим. Займитесь этим завтра же…

Бредли многозначительно посмотрел на Скоуна:

– Шеф, – он сделал паузу; вопрос, который он собирался сейчас задать, был в некотором роде провокационным, и ответ на него Бредли мог получить совсем не тот, который хотел, – а вы уверены, что нам непременно следует влезать в это дело?

– Я не люблю, когда меня держат за болвана, – чеканя слова, сказал Скоун после паузы. – И я не хочу из-за проколов некоторых наших… умников обо всем узнавать последним и из газет. Я просто хочу держать руку на пульсе, только и всего.

Бредли утвердительно кивнул. Всё. Он добился того, чего хотел, он получил подтверждение на дальнейшие свои действия.

– Вы хотите держать руку на пульсе, шеф, но только так, чтобы этого не заметил пациент, а это может не понравиться Вашингтону.

– В Вашингтоне совсем будут недовольны, если я вообще не буду чувствовать пульс пациента.

– Я понял вас, шеф. Я похожу на мягких лапах вокруг этого дела, – вспомнил Бредли услышанное им когда-то сравнение: «…на мягких лапах», – только у меня к вам будет одна просьба.

Скоун поднял на Бредли вопросительный взгляд.

– У меня нет контактов в ФБР. Или, точнее, у меня нет настолько тесных контактов в ФБР, – поправился Бредли. – По моим данным, они пока не проявили активность, но если влезут, то могут мне изрядно помешать. И еще… Пусть Карсон все-таки посмотрит пока за Пелпом. Может быть, до его отъезда мы узнаем еще что-нибудь интересное.

– Карсон посмотрит за Пелпом, – кивнул Скоун. – А ФБР я возьму на себя. Они ребята хоть и наглые, но понятливые. Работайте спокойно. Но не забывайте и о текучке, ее я с вас не снимаю. Что у нас, кстати, с этим писателем из Чехословакии? Вам удалось узнать, зачем он разыскивает этого русского белоэмигранта? Сотников, кажется?..

– Да, Сотников. Вопрос связан с наследством. Нашего интереса там нет. Отчет по этому делу я вам представлю завтра.

Этот разговор состоялся четыре дня назад.