На грани падения

Мне нравилось жить в Колорадо. Я была счастлива везде, где были горы, но было что-то особенное в Вайоминге.

Как только я добралась до загона, я увидела несколько фигур за забором, скорее всего, родители, наблюдающие за своими детьми, и пять наших Шетландских лощадей с крошечными человечками на их спинах.

Уроки верховой езды были хорошо забытым старым в «Рэбл Блю». Моя мама раньше преподавала их, так что уроки закончились, когда она умерла. Они не возобновились, пока не родилась Райли, и Гас решил, что он хочет вернуть их не только для его ребёнка, но и для других детей в Мидоуларке, цитируя философию моей мамы, что верховая езда учит детей терпению, эмпатии и дисциплине.

Я была слишком маленькая, чтобы помнить, как моя мама преподавала уроки, и к тому моменту, как Гас начал их снова, я уже покинула Мидоуларк, так что сегодня был первый раз, когда я их увидела.

Я остановила квадроцикл за добрые девять метров до загона. Не имело значения, насколько спокойными и уравновешенными были пони — никогда нельзя быть слишком осторожными, чтобы не напугать их, когда на их спинах были четырёхлетки.

Заметить чёрные кудряшки Райли было легко. Это было чудо, что гены Камиллы противостояли генам Гаса, и получился чертовски милый ребёнок — чёрные волосы, зелёные глаза и две огромные ямочки на щеках. Она ехала верхом на своём любимом пони: леди каштанового цвета по кличке Чирио. Как только я дошла до загона, то узнала некоторых родителей и подошла, чтобы встать рядом с ними.

Одна из мамочек шептала другой о том, что чья-то задница «создана для этих джинсов», и я подавила смешок.

Гас, должно быть, выбрал победителя в учителя. Мне потребовалась секунда, чтобы заметить мужчину, о котором они говорили. Он стоял ко мне спиной, но у меня заняло полсекунды, чтобы опознать его широкие плечи, каштановые волосы, выбивающиеся из-под его поношенной бейсболки, и да, его задницу.

Я не могла поверить, что Люк Брукс был детским инструктором.

И что все дети всё ещё дышали.

Брукс ещё не видел меня, так что я позволила себе сделать то, чего никогда не позволяла, — я наблюдала за ним. Он помогал другой маленькой девочке приспособиться к поводьям и взъерошил ей волосы, когда она сделала это правильно. Судя по улыбке, которой одарила его маленькая девочка, можно было подумать, что она только что выиграла поездку в Диснейленд.

— Эмми, это ты? — Мама, которая шепталась о заднице Брукса, вырвала меня из наблюдения. Я знала её. Я узнала её лицо, но никак не могла вспомнить её имя. Думаю, у неё был брат моего возраста.

— Единственная и неповторимая, — сказала я. Я улыбнулась ей, пытаясь направить свою внутреннюю Тедди Андерсон в нужное русло. Она открыла рот, чтобы сказать что-то ещё, но её перебил крик ребёнка:

— Тётя!

Я повернулась обратно к загону и увидела Райли, Чирио, а теперь и Брукса, смотрящих в мою сторону. Взгляд Райли на меня мог растопить айсберг. Боже, я скучала по этому ребёнку.

Брукс тоже улыбнулся мне, но… это была не его обычная нахальная улыбка. По тому, как он смотрел на меня, я могла бы подумать, что он действительно был рад видеть меня.

Это было что-то новенькое.

— Эй, Эмми, — позвал он. Я выстрелила в него из пистолетов, которые являлись моими пальцами.

Жаль, что я не шучу.

Я мысленно выругала себя, но Брукс казался невозмутимым, когда Райли задала ему вопрос, и он наклонился, чтобы сказать ей, что она может слезать — безопасно, уточнил он, — поскольку почти пришло время распрягать лошадей. Просунув одну руку под луку седла, а другой держа поводья, Райли вынула одну ногу из стремени и осторожно перекинула эту же ногу через круп Чирио и спустила на землю.

Она была рождена для этого.

Наблюдая за моей племянницей с её пони, я пьянела от гордости, но в то же время получила удар бейсбольной битой в живот. Я не могла ездить верхом на Мэйпл уже месяц. Я привязывала её и выводила на ринг, но когда приходило время садиться в седло, я паниковала.

Каждый раз.

Я и раньше получала травмы во время верховой езды, но никогда не получала таких, как в Денвере в прошлом месяце. Это был не первый раз, когда я оказывалась в грязи из-за взбрыкнувшей лошади, но это был первый раз, когда я полностью потеряла контроль во время езды, и никак не могла вернуть хотя бы часть обратно. Как бы сильно я ни боролась.

С самого начала того тренировочного упражнения я знала, что что-то не так. Лошадь, которую я тренировала, была взволнованной и норовистой, но я все равно управляла ею.

Я знала и всё равно сделала это.

Я вздрогнула от воспоминания и почувствовала, как биение моего сердца отдаётся в ушах, но продолжала смотреть на Райли, используя свою племянницу как отвлечение от приступа тревоги, который захлёстывал меня каждый раз, когда я думала о том дне.

Не сейчас, Эмми. Ты не можешь сделать это сейчас.

Я сделала глубокий вдох, как и перед «Дьявольским сапогом» прошлой ночью, утренний воздух напоминал мне, что это был новый день.

И что я была дома.