На грани полуночи (ЛП)

Прочитав их все, он перечитал их снова. Все было верно. Поджог, о боже. Его руки затряслись.

– Значит, это она и есть, да? – Услышав тихий голос Майлса, стоявшего в дверях, Шон подскочил. Он забыл, что парень все еще здесь.

– Что? Ты о чем?

– Та, на которую у тебя есть огромный компьютерный файл, – сказал Майлс. – Из-за которой ты не проводишь ни с одной девчонкой больше четырех дней.

– Откуда, черт возьми, ты знаешь о файле? – рявкнул Шон. – Я никогда не разрешал тебе рыться в моих личных документах!

Майлс опустил свое длинное тело на другое компьютерное кресло и бросил на Шона щенячий взгляд.

– Помнишь, я потратил три дня, пытаясь восстановить твои данные, когда накрылась компьютерная система?

– Черт! – Шон закрыл лицо дрожащей рукой. – Чтоб меня…

Майлс прочистил горло.

– Знаешь… э-э… очень трудно иметь секреты от своего компьютерного доктора, – сказал он, оправдываясь. – Прости.

Шон взглянул на экран. Лицо пылало. Предполагалось, что никто не знал о его хобби – слежке за Лив Эндикотт. Это было небольшое личное помешательство, которое не нуждалось в оценке. Ничьей. Тем более в оценке его братьев. Да и его самого тоже.

– Ты ничего об этом не говорил, – прошептал он.

Майлс пожал плечами.

– Я считал, что это не мое дело. Но было весело. Не знал, что в тебе это есть. Я имею в виду одержимость.

Шон поморщился.

– Я не одержим. И это не более странно, чем то видео, где Синди посылает воздушный поцелуй, которое ты использовал для заставки на компьютере, – процедил он сквозь зубы. – Вот это и есть одержимость, приятель.

– Я удалил ту заставку, – презрительно бросил Майлс. – Теперь у меня там стая перелетных птиц. Очень расслабляет.

Шон присвистнул:

– Да уж, на это, ясное дело, клюнет любая цыпочка. Расслабуха, приятель, точно не для тебя. Что тебе нужно, так это…

– Да-да, хороший минет. Ты мне это уже тысячу раз говорил, – нетерпеливо перебил Майлс. – Ну, так кто она такая?

Шон закрыл ладонями пылающее лицо.

– Девчонка из моего города, – глухо сказал он. – Прямой потомок прославленного основателя нашего городка, Августа Эндикотта. Кажется, его праправнучка. Помнишь ту бронзовую статую первых поселенцев перед библиотекой? Высокий парень на переднем плане, выглядит так, будто у него ружье в заднице застряло?

– О боже, – присвистнул Майлс. – Так это они? Значит, она наследница огромной строительной компании? Черт! Барту Эндикотту принадлежит практически весь город. А то, что ему не принадлежало, он построил.

– Да что ты говоришь! – мрачно отозвался Шон.

Майлс смотрел на него, развалившись на кресле. Его темные глаза закрылись, он задумался.

– Ха! Значит, из-за нее ты этим и занимаешься?

Шон подозрительно взглянул на него.

– Чем занимаюсь?

Майлс приподнял бровь:

– Трахаешь все, что шевелится.

Шон был уязвлен.

– Я не трахаю все, что шевелится, – презрительно заметил он. – У меня есть свои принципы. Я ограничиваюсь скелетными организмами. Мне всегда были по вкусу позвоночные. И я не сплю с рептилиями. Никогда.

– Тьфу ты, заткнись, – хмыкнул Майлс. – Бабник. Это не справедливо.

Шон окинул его оценивающим взглядом. Майлс изменился с тех пор, как связался с Макклаудами. Это результат упорных двухлетних занятий боевыми искусствами, а началось все с исторического сражения у клуба «Дворовая кошка», чтобы спасти Синди от чертового сутенера, ее тогдашнего парня.

Той ночью из Майлса сделали фарш, но у него появилось горячее желание научиться драться, как Макклауды. Какой бы трудной ни была задача, они добились огромного прогресса. Господи, да у него теперь черный пояс! Они наконец-то заставили его расправить плечи. Долговязая фигура и впалая грудь Майлса достаточно раздались благодаря тяжелой атлетике, которой заставил его заниматься Дэви. Теперь он ел настоящую пищу, а не только «Доритос» [10] и колу, поэтому больше не походил на худосочного вампира.

Неустанные лекции Шона об уходе за внешностью тоже начали приносить плоды. Майлс пока еще не стал модником, но футболка на нем была чистой, черные волосы стянуты в блестящий хвост, а не свисают длинными сальными прядями у бледного лица. Он перестал носить странные круглые очки, и его большой крючковатый нос стал выглядеть без них намного лучше. Слава богу, он воспользовался антибиотиками, чтобы избавиться от прыщей.

В результате рубцы придавали его лицу жесткий, закаленный вид.

Добавить сюда большие щенячьи глаза, выпуклые бицепсы, и вуаля – получилось совсем не плохо. Если бы только он избавился от своего депресняка или хоть иногда улыбался, то стал бы похож на парня, который может заняться сексом, прилагая минимум усилий со своей стороны. Давно пора! Парень напоминал вулкан, который вот-вот взорвется.

– Твои занятия каратэ – они для смешанных групп или нет? – спросил Шон.

Майлс фыркнул:

– Я буду работать с маленькими детьми. От четырех до двенадцати лет.

Шон пожал плечами.

– Всегда есть горячие и голодные одинокие мамочки.

– Тебя это шокирует, но есть люди, которые делают что-то не ради того, чтобы заняться сексом.

Шон выпучил глаза: