На грани полуночи (ЛП)

Продавщицы, должно быть, удивлялись, что за конфеты с джемами так его заворожили на целый час. Вид у него такой устрашающий, что они не смели спросить. Выглядит, как чудовище Франкенштейна, бледный после больницы, в красных мерзких шрамах. Не хватает только торчавших изо лба болтов.

Сам же он боялся так, что холодели руки. Желудок скручивало.

Шон чуть было не сдался, когда увидел, что посылку принял отец Лив. Старина Барт решительным шагом вышел спустя несколько минут, сел в машину и уехал. Путь был свободен.

Шон торчал на месте несколько часов, однако так и не приготовился, когда она вышла. Желудок сжался, сердце бешено заколотилось, кожа полыхнула огнем. Шон жадно вгляделся.

Темные волосы трепал ветер. Она была очень бледна. Похудела. И не надела пальто, черт возьми. Здесь было ветрено и сыро, но она не прикрыла стройную шею. И большую часть плеча. На Лив был лишь просторный свитер до колен.

Может, рисунки не сработали. Поначалу Шон надеялся обойтись без объяснений. Не повезло.

И он вышел за дверь на встречу со своей судьбой. Словно лунатик, пересек улицу. Машины, визжа тормозами, останавливались, нещадно сигналя, но он просто слепо шел вперед, пока не остановился перед ней. Приблизившись, насколько посмел.

– Ну и что, по-твоему, ты вытворяешь, Шон? – срывающимся голосом спросила Лив. – Что за извращенную игру ты затеял со мной?

Он глубоко втянул воздух, нервно выдохнул и возразил:

– Никакой игры. Я бросаюсь к твоим ногам.

Лив вздохнула.

– О, правда? Ладно. Тогда можешь подобрать себя и отправить побыстрее куда глаза глядят. Как мусорный контейнер. Уходи, Шон. Не хочу тебя видеть. Никогда. Понял?

Он этого ожидал. Самое меньшее, чего он заслуживал. И все же не мог поступить так, как она просила. Для него это не выход. Шон плюхнулся на колени. Лив ахнула и отступила на пару шагов.

– Что это такое, черт возьми? – Она замахала на него руками. – Прекрати! Встань сейчас же!

Сквозь джинсы на коленях просочилась грязь. Шон потряс головой.

– Поверить не могу! – произнесла Лив тонким задыхающимся голосом. – Принимаешь меня за дурочку? Считаешь, что можешь очаровать своими клоунскими выходками? Думаешь, что можешь растоптать меня в третий раз? Да пошел ты на хрен, Шон Макклауд!

Он до боли стиснул челюсти. Снова помотал головой.

– Я сроду ничего подобного не хотел тебе причинить, – с трудом выговорил он. – Никогда. Клянусь Господом.

Лив заткнула рот ладонью. Две слезинки скатились по щекам. Шону хотелось поймать их. Почувствовать их тепло. Ощутить соленый вкус.

Лив пошарила в поисках кармана, но такового в свитере не оказалось.

– О, черт, – сварливо пробормотала она. – Это никогда не кончится.

Шон полез в карман шерстяного пальто и вытащил пакет носовых платков. И вручил ей красноречивым жестом.

Лив выдернула пакет у него из рук, вытащила платок и высморкалась.

– Вставай, мелодраматичное ничтожество. Я не играю в твои игры.

– Не уйду, пока не поговоришь со мной, – тихо настаивал Шон.

– Долго же тебе придется стоять по колено в грязи, – предупредила Лив.

– Ты повеселишься, объясняя это Торговой палате, – сострил он.

Ее глаза блеснули в ярости.

– Ишь ты какой умник, сукин сын.

– Прости, – кротко извинился Шон.

Черт. Придется навесить намордник на неуместные шуточки.

Звякнула дверь магазинчика.

– Лив? – раздался встревоженный девичий голос. – Все в порядке? Может, стоит куда позвонить?

– Спасибо, Полли, я в порядке, – спокойно ответила Лив.

Шон повернул голову. Полли рассматривала его, как какое-то плененное дикое животное.

– Ты точно уверена? – пискнула она.

– Уверена. – Лив высморкалась в платок. – Вставай, – зашипела она Шону. – Ты с таким же успехом мог бы войти в дом. Чем скорее выложишь, что хотел, тем быстрее мы с этим покончим. У меня полно дел.

Он с облегчением вошел внутрь, где ветер не морозил эти нежные розовые ушки, это открытое горло. Шон хотел закутать ее в свое пальто, но в теперешнем настроении она никогда бы не позволила.

Нос защекотало от запахов опилок, штукатурки, полиуретана и краски. На Шона с Лив, когда они проходили мимо, таращились люди, но Шон сверлил взглядом лишь эту изящную прямую спину. Только Лив могла носить заляпанный краской серый фланелевый халат и стоптанные башмаки и выглядеть как королева.

Она провела его через заново отремонтированное кафе в маленький кабинет в глубине помещения. Это был оштукатуренный, оклеенный лентой куб, пока не отшпаклеванный и не покрашенный. Лив подошла к окну и уставилась в него, словно могла что-то увидеть через толстый пластик, которым закрыли дыру.

Шон огляделся. Из нагревательного прибора по его лодыжкам дул теплый стоялый воздух. На заваленном счетами столе стояла плитка. Кружка со свисающим хвостиком от чайного пакетика. Спальный мешок и подушка на дешевом диване.

– Что, черт возьми, это такое? – Шон смотрел на Лив, потрясенный. – Ты здесь спишь? Тебе что, негде жить?

– Разумеется, мне есть где жить, – возмутилась Лив. – Иногда я теряю счет времени. И заваливаюсь здесь, если поздно. В иные вечера мне не хватает смелости…

– Идти по темноте? – закончил он фразу.

Она нахмурилось.