На грани полуночи (ЛП)

– В первый день, на стройплощадке, на тебе была белая блузка, – тихо произнес он. – Юбка синего цвета. Волосы до задницы доставали.

– Стройплощадка? – нахмурилась Лив. – Я тебя впервые увидела в аудитории Шеффера. На лекции твоего брата.

– Я увидел тебя раньше, – сказал Шон. Каждое медленное движение расческой по ее влажным волосам было пропитано нежностью. – Все парни в бригаде говорили о великолепной дочери большого босса, которая учится в частной школе. Затем, в один прекрасный день, ты пришла на стройку с отцом. Ты даже не замечала нас, бедных ублюдков, пялящихся на тебя с высунутыми языками.

Лив ломала голову, пытаясь вспомнить.

– Я тебе не верю.

– Это правда, – продолжал настаивать Шон. – Ты пронеслась мимо, глядя вдаль. Будто фарфоровая принцесса. Посмотреть можно, но потрогать – ни в коем случае.

– Я не из фарфора, – прошептала она.

– Я знаю. Я точно знаю, какая ты теплая и мягкая. – Он бросил расческу на кровать и провел пальцами по ее волосам, разглаживая их по плечам. – Я открою тебе тайну, – пробормотал Шон. – Я не записывался слушателем на лекции Кева по изучению органической химии. Я знал этот предмет с двенадцати лет. Я пришел к тебе, Лив.

Шон Макклауд, использующий все свои навыки соблазнения, был смертельно опасен. Она начала искать слова, которые помогли бы его отвлечь.

– Это правда, что ты взорвал учительский туалет, когда был в шестом классе?

Он замер, затем затрясся от смеха.

– Ничего себе. Из всех призраков прошлого этого я ожидал меньше всего. Кто тебе рассказал? Этот придурок Блэр Мэдден? Он всегда был долбаным стукачом.

– Просто ответь на вопрос, пожалуйста, – проговорила она чопорно.

– Черт возьми! Это были всего лишь пара молекул пороха, упакованные в соломинку от молочного коктейля, обвязанную веревкой и с приклеенным запалом. Я бы не назвал это бомбой. Я закрыл дверь в ту кабинку проволокой, чтобы ее никто не использовал, а когда Харрис направился днем в туалет, я подкрался и поджег запал. Хотел преподать ему урок, а не взрывать его задницу.

Лив повернулась, чтобы увидеть его лицо.

– Почему ты это сделал?

Шон пожал плечами.

– Он меня разозлил. Кев успешно сдал все тесты по математике. Харрис обвинил его в мошенничестве. Как будто Кеву нужно было обманывать на математике в седьмом классе. Он уже изучал теоретическую физику. Самостоятельно.

– Ясно, – прошептала она.

– Харрис временно отстранил Кева. Это чертовски меня разозлило.

Его руки были заняты ее волосами, медленно поглаживая их по всей длине. Она обернулась и увидела, что он прижимает локон ее волос к своим губам.

Шон опустил его и поднял руки, смотря на нее насмешливо-виноватым взглядом.

– Попался, – прошептал он. – Прости.

Лив отвернулась, подавляя смех. Это какое-то безумие. Сегодня она чуть не умерла, а из-за этого человека теперь ведет себя, как глупая девчонка.

Но ведь так легко смеяться вместе с ним! Именно это и было в нем самым соблазнительным, хотя, конечно, соблазнительным в нем было практически все.

В то время Лив была невероятно застенчивой. Не только с мальчиками. Со всеми. Но как только прошел ее первоначальный ступор, когда она, разинув рот, поражалась его красоте, с Шоном стало по-настоящему весело. С ним она чувствовала себя умной и забавной. И никогда не чувствовала себя так, будто столкнулась с глухой стеной непонимания. Никогда не чувствовала, что к ее словам придираются или заставляют следовать чьим-то скрытым планам. Он просто слушал ее, думал о том, что она говорит, и отвечал.

Это было легко, замечательно и… волшебно.

И оставалось до сих пор. Будь он проклят, ничего не изменилось. «Те, кто не помнят прошлого, обречены на его повторение». Или как минимум на то, чтобы снова и снова вспоминать эту пословицу.

Лив настроилась на серьезный разговор.

– Тебе приходило голову, как это странно? Умасливать меня после того, что наговорил в последнюю нашу встречу?

Его руки, ласкающие ее волосы, остановились, а тело замерло.

– Вообще-то, нет, – сказал он осторожно. – Я просто наслаждаюсь тем, что нахожусь рядом с тобой.

– Так значит, тот разговор входит в число мелочей, которые ты решил забыть? – Лив с ужасом ощущала, как к горлу подступил комок.

Он не ответил. Она чувствовала, как горит его лицо, плотно прижимающееся к ее плечу.

– Я его помню, – сказал Шон. – Прости.

– Простить? – Она отпихнула его сжатые колени, чтобы освободиться, и повернулась к нему спиной, пока приводила в порядок халат и лицо. – У тебя, наверное, раздвоение личности. Один Шон милый и приятный, а другой жестокий и ужасный. Это такая забава – заводить женщин, а потом наблюдать, как они локти кусают, когда ты их бросаешь? Ты втайне ненавидишь женщин?

– Нет. – Его губы превратились в печальную линию. – Это не так. Совсем не так. И уж тем более я не ненавижу тебя. Прости, что я так поступил. У меня были свои причины.

Почему-то эти слова привели ее в еще большую ярость.

– Да что ты говоришь? Вытолкнуть кого-то из здания, затем спуститься вниз, встать над изувеченным телом и сказать: «Прости, но у меня были свои причины».

– Лив, я…