На грани полуночи (ЛП)

– Обалдеть! – изумленно выдохнул Майлс. – Голая? В самом деле? Ты ее знаешь? Эта та девчонка, по которой ты с ума сходишь? Здорово. А почему она голая?

Майлс как никто другой всегда схватывал самую суть ситуации. Шон готов был дать себе пинка за то, что упомянул об обнаженной девушке в разговоре с парнем, который давно не занимался сексом. А может, и вообще никогда.

– Нет времени объяснять, – отрезал Шон. – Ты знаешь мотель «Одинокая долина» в Таггерте? За торговым центром? Забронируй мне номер. Они работают с дальнобойщиками, так что кто-нибудь будет дежурить. У тебя есть наличка?

– Могу снять в ночном магазине, – тон Майлса снова стал привычно многострадальным.

– Сними для меня немного. Попроси дальнюю комнату. Никому ничего не говори. Захвати для меня дезинфицирующее средство, бинты и хирургическую ленту. И футболки.

– Уже занимаюсь, – сказал Майлс. – Увидимся там.

Удивительно, как упоминание об обнаженной девушке заставляло парня оживиться и действовать без промедлений в любое время суток.

Шон поддал больше газа. Они поднялись из расщелины долины на дорогу, которая огибала плато Лонг-Прери. Рассвет окрасил облака на горизонте в сказочный розовый спектр.

Прощай, дорога.

– Держись, детка. – Он резко повернул «вранглер» и направил его в сторону луга, где по пояс росла качающаяся трава.

Лив схватилась за ручку двери и приготовилась к сумасшедшей гонке с дикой тряской. Лицо Шона было сосредоточенным и напряженным. Лив держалась, пока они огибали деревья и кустарники, иногда проваливаясь в траву, касаясь валунов, разбросанных по ухабистой местности.

Ей казалось, что руки выскочили из суставов.

Наконец они пересекли дорогу, чуть шире двух длинных впадин в траве. Бернт Ридж-Крест. Слава Богу! Верх джипа был поднят, но окна были открыты, и на них дул свежий воздух.

Лив вздрогнула, ее грудь и плечи покрылись мурашками. Глаза Шона прошлись по ее телу. Она скрестила руки на подпрыгивающей груди и чуть не рассмеялась. Смущаться после того, через что они недавно прошли? Да ладно!

Она попыталась собраться с мыслями. Миллионы безумных вопросов висели в воздухе.

– Значит, вы с братьями так и не нашли ни единой ниточки? Насчет Кева?

Грунтовая дорога сменилась более гладкой гравийной, которую, в свою очередь, заменил асфальт. Теперь они проезжали мимо ферм, домов и почтовых ящиков.

– Единственную подсказку Кев отдал тебе, – сказал Шон. – Это записка.

– Что говорилось в записке? – спросила Лив. – Мне всегда было интересно.

Его лицо стало отрешенным.

– По одной вещи за раз. Притормози. Ты привлекаешь внимание даже в рубашке, не говоря уже о том, когда на тебе сверху ничего нет.

Она съежилась, чувствуя себя так, будто ей дали пощечину, и накрыла грудь волосами.

Они направились в самую старую и захудалую часть города, пересекли ее с грохотом, от которого зуб на зуб не попадал, и повернули к стоянке мотеля. Где-то выше ревело шоссе.

– Послушай, – сказал Шон, – я тебя не похищаю. Если хочешь уехать домой и нарисовать на груди мишень, вперед. Мне это не нравится, но я не буду тебя останавливать.

Лив кивнула, почти жалея, что он это сказал. После Tи-Рекса она была не в состоянии принимать решения о жизни и смерти. Легче всего нестись вперед по дикому течению. Если этим течением был Шон.

– Кроме того, у тебя есть жених, который должен тебя защищать, – добавил он.

Ей потребовалось несколько секунд, чтобы понять его слова.

– О, боже, нет! Блэр мне не жених. Мама просто соврала, чтобы избавиться от тебя. Ты испарился прошлой ночью раньше, чем я смогла все прояснить.

Дверь одной из комнат распахнулась. Вышел бородатый мужчина с большим пузом, подтягивая джинсы и почесывая яйца.

Порыв был слишком сильным, чтобы сопротивляться. Шон дернул ее через сидение и усадил к себе на колени прежде, чем она поняла, что он делает.

Лив схватила его за рубашку, чтобы не упасть.

– Не бойся, – прошептал он. – Тебе нужен предлог, чтобы быть топлесс, и это лучшее, что я могу придумать. – Он зарылся пальцами в ее запутанные волосы и поцеловал.

«Это всего лишь представление, дурочка. Не растекайся лужицей на виду у публики».

Невозможно было прислушиваться к этому строгому голосу. Все защитные слои были сорваны, оставляя лишь голую сердцевину трепетного желания.

Его губы были такими горячими, мягкими и настойчивыми. Она прижалась к нему и отчаянно поцеловала в ответ.

Кто-то постучал по корпусу джипа, и Лив отпрянула.

– Ух ты! Давай, приятель! Отличный способ начать день!

Шон высунул руку из окна и показал мужику большой палец, поднятый верх.

Он скользнул ниже на сидение и потянул ее вниз, уложив на себя. Их губы разъединились с влажным звуком, который прокатился по всему ее телу. Шон горел, излучая эмоции. Дрожал в ее руках. Холодная броня, в которую он был заключен с тех пор, как она заговорила о Кеве, исчезла. Ее расплавил поцелуй. Взгляд его глаз граничил со страхом.

Шон не показывал ни малейшего страха, когда бежал к бомбе, или когда на него наставили пистолет, или в смертельном бою с убийцей. Но он боялся ее.