На грани развода

– Не понимаю, – ахнула Женя. – Ты же такая красивая, такая стильная. Разве Кира не видит, что на ее маму все обращают внимание?

– Не видит.

– Может, она так пытается подстроиться? – спросила Марина. – Чтобы сохранить связь с отцом? Она ведь понимает, что все теперь зависит от этой тети Гали. Своего рода мимикрия. Дети умеют это делать лучше взрослых.

– Не знаю. Кира старается мне ничего не показать, а в меня будто горящую смолу заливают, прямо в горло. Мне так больно внутри, что я с ума схожу. И голова все время раскаленная. Боль начинается в желудке, подступает сначала к груди, потом к шее и доходит до головы. Как если бы на меня железный шлем надели. С шипами. И закручивали снаружи, чтобы эти шипы мне в голову вонзались. Я умираю каждый день от своей мигрени. Рука стала неметь. Покалывает, а потом я ее не чувствую. Ходила к врачу, все в порядке. Как мне объяснить, что у меня внутри боль такая, что выдержать невозможно, хотя у меня высокий болевой порог. Я терпеливая, как партизан. Но здесь я сдаюсь. Утром просыпаюсь мокрая, меня тошнит так, что я еле до туалета успеваю добежать. Слабость дикая. А надо держаться. Если Кира скажет, что мне плохо, отец приедет и заберет ее. Мне надо продержаться до конца недели. Мне было все равно, куда ехать, лишь бы с Кирой. Лишь бы спать с ней в одной постели, нюхать ее. Я же не сплю совсем – она кладет на меня ноги, и я стараюсь запомнить это ощущение. Ее волосы у меня на лице, эти сложенные ноги. Я запоминаю, когда она раскрывается, если ей жарко, на каком боку спит, как руки раскидывает. Сохраняю в памяти эти ощущения. От головы ничего не помогает. Отпускает на время, когда я или напьюсь в хлам, или таблеток наглотаюсь. Сейчас вроде бы полегче стало. Кира уже позволяет поцеловать себя на ночь и днем ластится. У меня подруга родила ребенка для себя, в сорок три года. Записала на себя. И теперь счастлива. Отец этого ребенка даже не знает о его существовании. Надо было сделать так же. Родить для себя. Знать, что никто никогда не сможет у тебя отобрать дочь.

– О господи, – сказала, не выдержав, Женя. – Разве так можно делать? Зачем заставлять ребенка выбирать?