На грани развода

– Так, шантажистка малолетняя, ничего я тебе не дам. Где твоя мама? Сейчас я к ней пойду и расскажу, как ты себя ведешь, – пригрозила Марина девочке.

– А мамы здесь нет. Они пошли гулять с дядей Артемом. Но они никуда не пошли, а в номере остались. В нашем. А я здесь – с сыном дяди Артема и его бабушкой. Только я есть хочу. Меня мама из-за дяди Артема забыла завтраком покормить. Пончик стоит полтора евро, – спокойно сказала девочка, ничуть не смутившись.

– Черешню хочешь? – Марина совсем растерялась: Аня плакала, а девочка говорила чудовищные вещи.

– Хочу.

Марина достала контейнер с черешней и выдала девочке. Та ела вместе с косточками, не выплевывая, заглатывая сразу по несколько ягод. Аня перестала плакать и смотрела на девочку. Потом взяла ласты и отдала ей:

– На, поплавай, если хочешь.

– Спасибо. Я хотела такие ласты, но мама себе платье купила, – ответила девочка, жадно доедая черешню.

– О господи. – Марине стало плохо, даже голова закружилась. – Ты наелась?

– Не очень, – призналась девочка.

– Светлана Михайловна, у вас ничего нет поесть? Тут девочка голодная, – крикнула Марина.

Естественно, тут же нашлись и булочка, и арбуз, и сыр. Девочка наелась и побежала плавать в Аниных ластах.

– Что же из нее вырастет? – тихо спросила Светлана Михайловна. – Бедный ребенок.

Марина шепотом пересказала историю про ласты, полтора евро и дядю Артема, из-за которого мать оставила дочь без завтрака.

– Она учится выживать, – проговорила Вика. – Скоро станет профессиональной шантажисткой. А мамаша ее – та самая, в платье. Я же вам говорила, что у нее роман с этим мужиком. Вы мне не верили. Пожалуйста.

– Да девочка-то еще дите! – Светлана Михайловна сама чуть не плакала.

– Зато ее мать так не думает, – хмыкнула Вика.

– Но почему та бабушка за ней не присматривает? – кивнула в сторону бабушки с внуком Марина.

– А зачем? Ей есть за кем присматривать. У нее свой внук. Сдалась ей эта девочка. Пока ее зятек роман крутит, она что, должна за дочкой любовницы смотреть? Не перебор ли? Зятек ее не обнаглел ли совсем? Как, кстати, зовут девочку? – спросила Вика.

– Я не знаю. Не спросила, – призналась Марина.

– Анют, как зовут эту девочку? – крикнула Вика.

– Не знаю, – ответила Анюта.

– Вы понимаете? Да? Девочка не говорит, как ее зовут, да никто и не спрашивает! Просто какая-то девочка. – Вика разнервничалась. – Разве это нормально?

– Викуль, ну при чем здесь имя? Я просто не догадалась спросить, – оправдывалась Марина. – Я же не знала, что она дочка этой дамочки. К тому же она вела себя безобразно. Между прочим, обвинила меня в воровстве не моргнув глазом! И Аня плакала, потому что в шоке была. Было бы удивительно, если бы я спросила, как ее зовут!

– Ты не понимаешь, ужасно, страшно, ненормально, когда у ребенка нет имени. Когда он боится сказать, как его зовут. – Вика говорила серьезно, с надрывом, и Марине опять стало страшно. Красавица и умница, яркая, сильная, смелая, что у нее в душе творится?

– У меня не было имени почти месяц, – продолжала Вика. – Родители никак не могли определиться. Им, видишь ли, девяти месяцев не хватило, чтобы имя придумать. Ну ладно, раньше пол не могли заранее определить, но не до такой же степени, чтобы ребенок месяц ходил, и его никак не звали! Да я в третьем классе знала, что у меня дочь будет Кира! Маме, получается, было все равно? А еще вот эту присказку ненавижу – родится, и мы на него посмотрим. Тогда и назовем. Да все дети одинаковые! Лежит комочек красный, сморщенный, и ты вдруг понимаешь, что это Света или Саша? Да ни фига ты не понимаешь! Тебе скажут, что это мальчик, а не девочка, – ты поверишь! Знаете, я ведь по паспорту Вероника. Так захотел папа. Он и записал меня как Веронику. Называл Никой, Никочкой. А мама – Викулей, Викусей. Когда отец нас бросил, я решила, что буду Викой. Но паспорт на Викторию так и не поменяла, хотя могла. Наверное, я все еще надеялась, что отец к нам вернется. В школе меня Никой звали или Вероникой. А я всем говорила, что я – Вика. Бабушка меня упорно Верой называла – она внучку Веру хотела и так и не сдалась. Я всегда с тремя именами жила. Поэтому дочь Кирой назвала, чтобы даже вариантов других не было. Кира и Кира. Полное имя без всяких производных. Моя бывшая свекровь как-то ее Кирюшей назвала, так я ее чуть не убила. Запретила категорически. Она долго изображала страдания.

– Слушай, не преувеличивай, так у всех. Меня мама всю жизнь Марусей называла. Или Машкой. Хотя я – Марина.

– Нет, ну вы посмотрите! Как можно так с ребенком? – ахнула Даша и показала в сторону водных аттракционов чуть поодаль, на соседнем пляже.