На грани серьёзного

А если у нее будет дочь? Эта мысль заставила Киру замереть. А если у нее будет беззащитная наивная девочка? Что же это получается, она родится только для того, чтобы однажды какой-нибудь ублюдок растоптал ее чувства? Или, может, Эрик возьмет и отсудит у нее дочь? Чтобы у армянина и не было родственника адвоката? Да наверняка найдется проходимец, который убедит суд, что Кира недостойна воспитывать ребенка.

А может, он вообще забудет о существовании дочери еще до родов. И она свой первый крик сделает уже будучи преданной самым близким мужчиной на свете. Нет, этого Кира допустить не могла.

Она ускорила шаг, лихорадочно осматривая окрестные витрины в поисках зеленой змеи, намотанной на рюмку. Долго искать не пришлось: аптек в районе в последнее время развилось едва ли не больше, чем продуктовых. Встала у витрины, глядя через стекло, как женщина с огромным животом покупает витамины.

– Девушка, с вами все в порядке? – окликнула Киру сгорбленная старушка.

Скорее из любопытства, чем из жалости.

– Да-да, поспешно закивала Кира и, выйдя из ступора, зашла внутрь.

На широких полках рядами стояли сиропы от кашля и презервативы. Будто насмехаясь, подмигивали ей разноцветные пачки.

– Вы будете брать? – недовольно спросила все та же старушка.

Вот ведь привязалась! Когда только успела зайти?

– Буду, – резко ответила Кира, двигаясь к – кассе.

Она вышла, сжимая маленький пакетик одеревеневшей от холода и страха рукой. Лекарство, которое разом решит все ее проблемы. Если она сможет себе это простить.

У подъезда была припаркована знакомая «Мазда». Эрик выскочил из нее, бросился к Кире наперерез.

– Слава богу, ты пришла! Послушай, нам надо поговорить… – он коснулся ее плеча, но она отшатнулась.

– Я просила тебя не приближаться, – устало отозвалась она, даже не глядя в его сторону.

– Я знаю… Но дай мне всего пять минут… Хотя бы ради гипотетического ребенка…

– Ребенка не будет, Эрик, – ровным голосом произнесла она. – Я приняла постинор.

И судя по тому, что она не услышала шагов за спиной, заходя в подъезд, Саакян был хорошо осведомлен об этом средстве запоздалой контрацепции.

Глава 20

Она солгала. Хотела, чтобы Эрик отвязался и исчез. Заветная таблетка лежала, даже не распакованная, в аптечном пакетике и гирей оттягивала руку. И Кира рада была, зайдя в квартиру, наконец сбросить ношу на стол.

Долго гипнотизировала упаковку. Налила даже стакан воды. Выдавила одну таблетку из серебристой пластины. Скомкала инструкцию, чтобы не расстраиваться лишний раз. Но что-то не давало сделать последнее движение.

– Линукс, что мне делать? – в отчаянии спросила она у кота.

Тот только еле заметно повел ухом, не отвлекаясь от созерцания пейзажа за окном.

Там, как всегда, кипела жизнь. Собака лаяла на главную по подъезду, та, в свою очередь, лаяла на хозяйку собаки. И вдруг неразборчивый гомон большого города прорезал детский крик.

– Мама! – звал чей-то тоненький голосок.

Так отчетливо, так пронзительно, что у Киры екнуло внутри, и она подскочила к окну. Но нет, рабочая ситуация на детской площадке: девочка хотела, чтобы мать оторвалась от беседы с подругами, и толкнула качели.

Мама. Кира прижалась лбом к стеклу. Мама. Неужели она лишит ребенка шанса на жизнь? Пусть это еще не ребенок, а несколько клеток. Пусть даже ничего не получилось. Но вдруг?… И она перечеркнет все, потому что какой-то козел сделал из нее игрушку для развлечений?

Она хотела убрать таблетку, но Линукс ни с того ни с сего изогнулся, прыгнул на стол и погнал лекарство на пол.

– Стой! – только и успела крикнуть Кира, но кот, влекомый инстинктом охотника, уже отпинал добычу в глубь коридора.

Для размышлений времени не осталось. Пришлось бежать следом, чтобы Линукс не натворил глупостей. Его тонкий коричневый хвост торчал, возбужденно подрагивая, из-под дивана. И Кира, пренебрегая правилами обращения с животными, именно за этот хвост вытащила питомца на свет. Тот возражал, царапая пол когтями, но отступать было некуда. Не кусался кот только потому, что уже держал в зубах пресловутую таблетку.

– Плюнь сейчас же, – Кира вцепилась в глупую морду и, разжав пальцами маленькие, но сильные челюсти, извлекла частично растаявшее лекарство.

Линукс с яростным шипением вырвался, сиганул на шкаф и принялся быстро-быстро себя вылизывать. А Кира смотрела на то, что несколько мгновений назад сама собиралась проглотить.

– Ну все, Линукс, – сказала она, обреченно опускаясь на диван. – Ты облажался. У тебя детей и так не будет, зато от моих тебе не спастись.

Кот замер с высунутым языком и в ужасе прижал уши.

– И нечего строить рожи, – вздохнула Кира. – Придется нам ехать к бабушке.

Она не видела другого выхода. Работа уже накрылась, стендап, скорее всего, накроется, после того, как она на пятничных съемках во всеуслышание заявит о ненависти к мужчинам. Это ведь хлеб Ксении Расуловой. Она не простит.